Опасные земли

– Молчите, молю. Дыхания не достает, язык заплетается. Где вы, встаньте ближе, сир, через туман в глазах едва вас различаю! – шотландец набрал воздуха в грудь, причем где-то в его нутре зловеще забулькало. – Я вас обманул, говорю как есть, с самого начала путешествия. Оставаясь вассалом его королевского величества, с вами я увязался специально, точно зная о планах Людовика на это место. И бриганды в городе ждали именно меня, не видели меня в лицо, но я должен был сказать пароль. Их наняли, чтобы во главе с вашим покорным слугой вытащить отсюда некий предмет, очень нужный королю. Он недавно, но со страстью, присущей всем Валуа, за ним охотится.

– Какой предмет? – спросил слегка озадаченный Филипп, который раскусил план с бандой, но о каком-то предмете и слыхом не слыхивал. – Золото? Драгоценности? Какой-то яд?

В самом деле, ради чего старший Валуа может рисковать ценным человеком, а еще – знатно оскандалиться в тот момент, когда от его щепетильности зависит мир в королевстве, на которое по прежнему наседает Лига Общественного блага во главе с неуемным графом Шароле? Захватить пограничный богатый бургундский город – дело вполне понятное, но с военной точки зрения сулящее одни беды. Отмобилизованная, еще не распущенная на квартиры армия Карла вышибет королевские отряды в два счета. Тем более что город лишен укреплений, в которых можно бы и отсидеться. А тогда и приобретений никаких, и миру – конец. Вновь война, начавшаяся для графского кузена куда как несчастливо.

Людовик XI, божьей милостью король Франции, был жаден и скуп, но дураком он не являлся ни в коем случае, никак нет, достойные сиры, ума властителю сердца Европы не занимать.

– Воистину, это, должно быть, предмет редкой ценности! – выпалил наконец де Лален, выпустив всю цепочку рассуждений, понятных шотландцу без второго слова. – Но… что это?

– Я сбежал и бросился на моих бригандов, чтобы хоть как-то искупить вину перед вами, дорогой сир. Как-никак – клятва и дело чести! – Синклер как будто не услышал вопроса, а может, не докончил извиняться. – Я был уверен, что вы меня подозреваете, поделом… а значит, заметив пропажу, кинетесь на поиски в силах тяжких. А тут я – рублю банду один-одинешенек. Вы приходите на помощь, я спасен и сопровождаю вас дальше, как герой. Хороший план, правда? Вот только малость вы не успели. Теперь в последний час перед Богом молю отпустить грех, и так я накопил их слишком много.

– Сир Жан, ваш покорный слуга – не поп, чтобы отпускать грехи. Зла на вас ни я, ни мои люди не держим – верность вассала, да еще на войне, мы стали бы осуждать в последнюю очередь. Король Луи – наш враг, вы – его слуга, судьба, значит, такая. В другом месте, в другое время могла выйти замечательная дружба, ведь вы достойный рыцарь и чести своей не уронили, приняв бой, как мало кто осмелится. Впрочем, коли вам от этого легче, прощаю, отпускаю, Бог простит, и вы простите меня, недостойного его раба.

– Благодарю, дорогой друг, если позволено будет умирающему вас так называть! – шотландец с трудом оторвал некогда могучую руку от стола, хлопнув Филиппа, все еще сжимавшего синклерову кисть, по запястью.

Шотландец замолчал, невидяще пялясь в потолок. Черты его заострились, словно с жизнью его покидал и тот сильный вес, которым королевский поверенный еще утром был буквально налит от квадратной челюсти до крепких ног, легко носивших тяжелые доспехи. Филипп собрался было задать волнующий вопрос о каком-то предмете, но, оказывается, Синклер всего лишь собирался с силами.

– Яд! Кхе-кхе-кхе! – поверенный заперхал, видимо, смеялся. – Точно не золото, скорее яд! Беда в том, что никто во всем королевстве не знает, что это такое в точности, как выглядит и как действует. Пойди туда, не знаю, куда – дерьмовое задание, не так ли?

Де Лален закивал, давая понять, что merde, а не задание.

– Это власть, сир. Чистая власть. Какая-то вещь, подчиняющая себе и живых, и даже, говорят, мертвых. Войско, не знающее сомнений, подданные, не ведающие о коммунальных правах и старинных вольностях, абсолютно покорные люди. Звучит не очень, да? Смахивает на бред, но, уверяю вас, я в сознании, а тот, кто меня послал – тот нормальнее всех, кого мы знаем. Покорность до смерти и даже после нее. Не ведаю, кто сотворил такое. Наверное, лишь сам Сатана достаточно силен для этого. Людовик по первоначалу отмахивался, де, что за чушь! Когда же ему представили твердые доказательства, очень заинтересовался. Еще бы. Такова природа власти. Королям все равно, хоть с Богом, хоть с чертом. Бог последнее время пособляет не слишком, значит, выбор не велик.

– Какие доказательства? – спросил бургундец, который в характеристики неведомого не сказать чтобы поверил, но только теперь сообразил, что миссия его может оказаться куда тухлее, чем казалось до сих пор, даже в свете последних событий.