Опасные земли

– И все-таки ты удивился, старина! – Понтекорво неожиданно юным и сильным голосом легко осилил шум схватки в дверях. – Значит, ты не всесилен, значит, пришло время танцевать!

– Танцуй, испанец, танцуй.

Рыцарь

Филипп и Уго добежали до проклятого храма. Бежали быстро, не таясь, благо грохот схватки, долетавший с площади и все удалявшийся, говорил сам за себя – тварям есть чем заняться. Наконец они достигли алтарной двери. Та была распахнута, а топоры и кинжалы, которыми ее заклинили, валялись в лужах рядом. Простой вывод – бестии смогли выбить створку и теперь бьются с отступающим отрядом, следовательно, церковь пуста.

Точнее, там наверняка остался кое-кто нужный.

Дождь хлестал по латам, рассыпаясь на броне сотнями брызг. Тяжелые капли стекали по клинкам, сверкали в вы-сверках молний, падали на мостовую, навсегда сливаясь в единый поток.

Друзья остановились при дверях.

– Ссыкотно? – спросил Уго, скалясь под откинутым забралом.

– Нет, – ответил Филипп.

– Ну и дурак! Потому что мне – ссыкотно.

– И чего, – рыцарь тряхнул меч, будто рассчитывал избавиться от вездесущей влаги. – Так и будем стоять, пока не проржавеем насквозь?

– И то верно, – Уго взялся за рукоять бастарда поплотнее и шагнул в храм.

Там ничего не поменялось. А так подумать, что могло измениться за полчаса отсутствия? По-прежнему трепетали огоньки свечей, превратившиеся в оплывшие огарки, мерцали лампады, а разъяренная гроза не уставала пронизать сиянием витражные стекла. Разве что тел наемников, порубленных Синклером, не было. Видать, поднялись, как и все остальные.

Зато королевский поверенный оказался на месте. Он стоял в проходе, между скамеек для прихожан. А на переднем ряду вальяжно расселся доктор Хименес. Они ждали. И дождались.

– Вы быстро вернулись, друзья! – голос из полумрака звенел неподдельной радостью. – А то я начал переживать, не порвали бы вас! Такая, знаете ли, могла выйти проза! Но нет! Маневр с отвлекающим прорывом задуман блестяще, браво! Как только началось, я сразу сказал: эти упрямцы идут назад. И правда! Ну что же…

Уго, слегка наклонив голову, прошептал:

– Займись доктором, а я отвлеку шотландца. Первый раз неплохо получилось, – с последними словами он захлопнул забрало, накинув крюк на петлю.

Германец двинулся на мертвого, теперь без сомнений мертвого, сира Джона. Тот шагнул ему встречь. Зазвенела сталь – секира снова схлестнулась с большим мечом войны.

Молодому бургундцу, который тоже успел закрыть салад, надо бы озаботиться, подумать, как он возьмет противника, способного мгновенно исчезать и появляться в любом желаемом месте. Но рыцарь не думал, он бежал. К амвону, по ступенькам – за алтарь. Туда, где в полутьме высились силуэты епископских кресел.

– Куда же вы, юный друг! – пропел Хименес. – Мне казалось, вы дадите последний бой, как положено рыцарю! Примете смерть и все такое! А вы бежать! И куда, спрашивается! Глядите, ваш товарищ сражается!

Посмотреть было на что.

Дела у де Ламье складывались не так блестяще, как первый раз. Поверенный, пользуясь собственным неумирающим статусом, пропустил несколько ударов, а после, выгадав момент, так хватил старого воина молотом на обухе двуручной секиры, что начисто снес его с ног.

Теперь Уго отбивался от сыплющихся тяжких ударов, лежа на спине, отползая, силясь встать.

Помочь ему Филипп не мог. Точнее, думал, что может, использовав один шанс из… сотни, тысячи?

Наконец рыцарь добрался до горнего места и замер, насторожив меч. Он обводил мир, суженный до рамки смотровых щелей, ищущим взглядом. Взлетает и падает топор, звенит железо, Уго пока жив. Трепещут свечи и лампады, а на улице гремит гром.

Молния.

Храм на мгновение засиял заемным светом. Где же проклятый болтливый испанец? Снова молния. Филипп увидел, как де Ламье встает под градом ударов, значит, сумел вывернуться. Значит, еще повоюем, ведь против двоих бессмертных тварей в одиночку не выстоять. Выстоять бы вдвоем…

Внезапно рыцарь ощутил пустоту в руках. Только что он сжимал меч – и вдруг его не стало. Нежданная сила навалилась, отбросила Филиппа к стене, о которую он ударился, лязгнув тыльными сегментами наплечников. Перед ним стоял доктор, вооруженный его, де Лалена, собственным мечом доброй пассаусской стали. Одной рукой Хименес упирался рыцарю в грудь, а другой – направлял острие в глазную прорезь.

– Вот так. Вот так, – испанец хмыкнул. – А ведь можно было обойтись без совершенно ненужной и утомительной возни, без совершенно ненужной боли. Вы не можете убить меня, вы и ваш упорный друг разве не поняли еще, что легче заколоть воздух? Я часть этого мира, а он – часть меня…

– Слышал уже и все с первого раза понял! – просипел Филипп.

Правая рука его уже нащупала то, к чему он стремился. Рукоять древнего меча, который помнил еще взятие Иерусалима, а теперь висел на стене и ждал своего часа. Рыцарь левой ладонью сжал клинок, нацеленный ему в лицо. Движением локтя сверху вниз смог сбить кисть на груди и отвести острие. А потом, вложив весь вес, всю ненависть и ярость, с доворотом корпуса вогнал старое железо под ребра доктора Хименеса.