Опасные земли

Последнюю тварь смерть и перерождение, видимо, застали во сне, судя по съехавшему на ухо ночному колпаку и плиссированной рубахе до колен, в прошлом отличавшейся снежной белизной, а теперь – блеклой серостью. Покойник отбросил содрогающееся, но еще стоявшее на ногах тело с нелепым топором в руках – и острие клинка просквозило его череп между глазом и переносицей. Серая рубаха попытался схватить шпагу, но смог облапить лишь пустоту, а старик повторным уколом рассек мертвое сердце, а после перерубил шею.

Перемещение вбок, разворот, шпага взлетает к потолку, чтобы просвистеть вниз, замерев в нижней второй позиции. Движения быстрые, энергичные – аж капли крови брызнули с плоскостей и граней. Понтекорво оглядел поле боя.

Латники при дверях сдерживали натиск толпы. Четверка, зашедшая в храм, рубила ожившую нежить. Инквизиторы и антиквар набивали магазины ружей. По непонятной причине исполин в доспехах стоял как вкопанный, склонив голову, будто разглядывая нечто одному ему ведомое между лавок. И не атаковал. Пока все шло как нельзя лучше…

«Нет!» – пробежала спасительная мысль, и старик кувырнулся вперед, не раздумывая, не рассуждая зачем.

Бросок рыбкой, доворот плеча, группировка и перекат в группировке. Только вот шляпку потерял. А мог бы потерять саму жизнь – позади сверкнул меч. Длинная полоса стали в руках у вновь появившегося человека в стеганой куртке. Жуткого человека.

Полутораручный бастард вжикнул лезвием в том месте, где полагалось быть правому плечу художника, закончив путь примерно на уровне левого бедра. Мимо. Человек с лицом юноши и взглядом, который был наполнен всем и ничем, недовольно цыкнул, вновь занося оружие.

Одновременно произошло многое.

Старик вскочил со шпагой наотлет. Антиквар и капитан лязгнули затворами, возвещая о готовности к стрельбе. Громыхнуло «Бенелли» Бецкого. На фоне свалки у дверей шевельнулся стальной гигант, широким шагом направившись в сторону горнего места.

Тот, кого Понтекорво называл Хозяином, просто шагнул в сторону, пропустив сноп картечи, разнесший вдребезги позолоченный семисвечник на алтаре.

– Принять бой напоследок – благородно и очень глупо, – длиннющий меч лег на плечо. – Впрочем, такие порывы были близки и мне.

Выстрел.

– Опять не попал! – молодой рыцарь спускался по амвонным ступенькам, глядя на Бецкого, чья картечь превратила в дуршлаг серебряную вазу с высохшими цветами.

Майор, скосивший взгляд за спину, скомандовал:

– Отец, Ровный! Опять этот здоровый гад зашевелился! Прикройте спину! Быхов, не стой, огонь!

– Зачем? – спросил рыцарь, пожав плечами, но его слова потонули в грохоте и дыме.

Инквизиторы били на бегу, норовя взять цель в два огня, пока той вновь не пришло в голову исчезнуть. Польза такого маневра рисовалась крайне сомнительной, но что оставалось?

Художник Понтекорво грубо, очень по-русски и от души выматерился, чем мог бы удивить спутников, случись для этого досуг. А потом выматерился еще раз, завидев, как потерявший голову антиквар с надсадным криком несется навстречу Тени, разряжая ружье в кирасу. Досуга не случилось.

Чем и о чем думал Ровный, теперь уже не узнать. Точно не головой. Бросок на огромного противника выглядел безумием. Он мог поднимать мертвецов, он едва не превратил население мегаполиса в орду кровожадных тварей, покорных лишь ему и жажде убийства. Он пережил подрыв четырех гранат. Но мог… да просто сломать антиквара голыми руками пополам.

– Куда, чертов идиот?! – заорал художник, беря разгон с ясным пониманием, что не успеть. Кирилл бежит и добежит до Тени первым. За несколько секунд до того, как ноги донесут старика к схватке, а это слишком долго. И не будет никакой схватки. Ему, художнику, сейчас надо было рубиться с Хозяином. Только у него был хоть какой-то шанс – клинок против клинка. Но он не мог бросить антиквара. Хотя бы не попытавшись его спасти. Не мог.

Дурацкая инициатива Бецкого, куда он полез со своей пукалкой, неужто не ясно, что стрельбой дела не решить, поломал весь расклад, и карты, только что легшие в пользу друзей, в пользу живых, смешались. Бой опять балансировал на дьявольски остром лезвии, и враг, имеющий серьезное преимущество, мог легко столкнуть его в нужную для себя сторону.

«Дерьмо! Шансов и так почти не было, не обманывай себя!» – подумал старик, пожирая метры между собой, антикваром и Тенью.

А Кирилла будто парализовало в той его рассудочной части, которой он всегда по праву гордился. Не узнать теперь было в перекошенном обличье того степенного повелителя пистолей, статуэток, вазонов, живописи в растресканных подрамниках и прочего драгоценного старья. Не узнать еле живого от страха и общей ненормальности происходящего человека, что пытался не сойти с ума в проклятом городе.

Оскаленный в боевом кличе рот, вытаращенные глаза и руки, извергающие огонь и свинец. Тяжелые пули прошивали кирасу Тени, заставляя вздрагивать могучего рыцаря. Но тот не обращал на эти досадные мелочи ни малейшего внимания, шел по проходу, отмахивая покалеченными латными руками в такт шагам.

Выстрел, выстрел, выстрел!