Опасные земли

Возле центрального шатра из роскошной парчи слышалась громогласная брань. Там пажи облачали в латы главнокомандующего – графа Сен-Поля. Он покрикивал на них, ибо в спешке они то слишком туго затягивали ремни, то ухитрялись защемить тело сталью – даже многослойный шелковый дублет не спасал.

Граф шипел, плевался, исходил дурным потом, одновременно отдавая команды.

– Де Колье! Хватай своих мизераблей, кто почище, и скачи в лагерь Карла! Пусть выдвигается к нам на выручку!

– Но, сир, вы же сами говорили, что мы должны отойти к основным силам, как только заметим французов… – попытался возразить бравый усач, затянутый в бордовую бригандину, с барбютом на голове, надо думать, тот самый де Колье.

– Заткнись и выполняй! – рыкнул граф. – Как только заметим! Дьявол! Проспали, проспали Валуа! Не успеем свернуть вагенбург! Скачи! Передай, что мы принимаем бой! А-а-а, сволочи! Что вы делаете! Я ж дышать не могу! Задавите, сукины дети! Задавите!

Он наподдал локтем по загривку пажу, что возился с кирасой. Впрочем, исключительно со зла – любовь к жирной пище сообщила телу графа несколько лишних фунтов, выпиравших теперь из самых неожиданных мест. И было тех фунтов, пожалуй, с двадцать.

Молодой, стройный и со всех сторон красивый де Лален таких трудностей не испытывал.

Миланская бригандина, крытая темно-синим бархатом, сомкнулась поверх стеганого жака, а паж застегнул ее на груди, которая немедленно засияла тысячей золоченых заклепок.

– Ты, Пьер, просто находка! – похвалил слугу Филипп, разглядывая три аккуратно заштопанных разреза – память о мужицком фальшионе под Парижем.

– Стараюсь, вашество! – парень даже раскраснелся. – Чего там… взял иголку да заштопал, навроде и не видать ничего, как новая.

Паж заметно нервничал – ему предстояла опасная работа: приглядывать за господином, подвозить новые копья взамен сломанных, а случись чего – вытаскивать его на себе из сечи. А ведь там не сильно разбирают, кто ты есть: рыцарь в латах или паж в набивном дублете – зашибут за милую душу. Стрелы же, что густо полетят с обеих сторон, – тем и вовсе все равно…

– Дуралей, – недовольно сказал Уго, которого облачали тут же перед шатром. – Зачем поножи не надел?

– Затем, что граф все равно всех спешит на английский манер, – ответил за Филиппа Жерар, уже вполне снаряженный, не хватало лишь шлема и перчаток. – В поножах бегать маятно.

– И ты тоже дуралей. Маятно не в поножах бегать, а потом всю жизнь ходить на костыле, когда ногу отрубят. А то и обе, не приведи Господи.

Де Ламье глядел натуральным бравым воякой из старых времен, когда тысячи латников сшибались на полях Франции чуть не каждый год. До глаз в миланских доспехах, на груди составная кираса, чиненая-перечиненая, а на голове салад, который он именовал на германский манер шаллером. Даже стопы он не поленился замкнуть в латные башмаки, и теперь слуга Йоганн пристегивал к ним шпоры.

Уго глянул за край шатра через телегу вагенбурга. Вдали у лесной кромки уже сверкало, переливалось отраженным светом солнца королевское воинство.

– Ну что… парень… все утерли сопли? – обратился он к Филиппу шепотом, дабы не ронять авторитет. – Хватит тогда мять пипиську, выводи людей!

И правда, пора.

Знамена уже реяли перед южным фасом вагенбурга, чтобы обозначить места в построении.

Подали коней. Де Лаленов отряд – три жандарма, три кутилье, три арбалетчика на конях и три пажа, всего дюжина молодцев – был весьма представительным. А как же – девять бойцов и трое слуг, снаряженные выше всяких похвал. Если прибавить Жерара с его двумя оруженосцами (куда ж без него), получилась добрая кавалькада.

Гарцуя по лагерю во главе сдвоенной шеренги, Филипп ощущал себя по меньшей мере Сципионом Африканским и Карлом Великим одновременно. Правую руку отягчало копье, упертое в стремя, и вился в утреннем воздухе славный прапор де Лаленов.

Однако в поле гордость куда-то провалилась, уступив место сперва неуверенности, а потом и натуральному страху, до пота на ладонях и спине. Если пот еще можно было списать на жаркие доспехи, то холодный ком в животе, ровно как и мурашки по шее, духотой никак не объяснялись.

Уж очень внушительно выглядела сверкающая металлом змея, что раскинулась на той стороне, за ненадежной преградой колосьев, поднимавшихся над полем чуть не по грудь. Баталия Сен-Поля, кажется, не шла ни в какое сравнение с этой могучей силой. А ведь это еще не вся королевская рать – это он знал совершенно точно, ибо был достаточно разумен, чтобы понимать, что за высокими хлебами обозревает лишь конных – пехота была до поры не видна.

Что совсем плохо, не видел он и подкреплений – баталии наследника и Великого Бастарда все еще не подошли. Или подошли, да не видно их за вагенбургом? Неизвестность обратилась пыткой. Филипп аж извертелся в седле, силясь высмотреть, что происходит за преградой шатров и телег в тылу.