Опоясан мечом: Повесть о Джузеппе Гарибальди

Войдя во дворец, он тотчас же вышел на балкон и, подняв руку, долго не мог усмирить энтузиазм толпы под окнами. Он благодарил без заранее заготовленных слов за оказанный ему прием, благодарил не от себя, а от имени Италии.

— Мы хотим, чтобы существовала Италия, и Италия будет создана!

Маленькая изумрудная ящерица вдруг отвлекла его внимание — она юркнула на карнизе балкона и замерла у ног диктатора.

Под перезвон колоколов какой-то церквушки тысячи неаполитанцев упивались зрелищем, которому предстояло остаться в преданиях, — они видели самого Гарибальди! А он не мог отвести взгляда от пестренькой твари, распластавшейся на мраморе. Прямо перед носком его сапога — ящерица! Удивительная, доверчивая. Она смотрела на него и не боялась. Он шевельнул ногой — нисколько не испугалась. И странная мысль, что она жила здесь, незаметно и самостоятельно, не зная его великих целей, пока он пересекал Мессинский пролив и двигался с боями по континенту, помогла ему по-новому увидеть запруженную людьми площадь, и черепичные крыши Неаполя, и фиолетовый в отдалении, дымящийся Везувий. Никто не заметил. Но никому нельзя было и признаться в этом смешном рандеву.

Видно, он очень устал: ящерица напомнила ему о Капрере.

Дворец Форестьери между тем наполнился голосами. Адъютантам надо было очистить комнаты, наспех обставить рабочий кабинет. Наконец раздобыли самое необходимое для первых декретов — бумагу, перья. На том же столе, за которым предстояло сейчас сформировать правительство, вдруг появилась неизвестно откуда кастрюля с рагу в блестках коричневого соуса. Заперлись на ключ и подкрепились с пути.

Адмирал Персано с флотскими офицерами был первый, кого запросто принял диктатор в Неаполе. После дружеских приветствий Гарибальди заткнул за воротник салфетку и предоставил свою запущенную бороду молоденькому лейтенанту, его парикмахерскому искусству, пока адмирал под диктовку набрасывал строки декрета.

— «Диктатор постановляет: все военные и торговые суда, принадлежащие государству обеих Сицилий, все арсеналы…»

— И морские материалы, — вставил словечко опытный моряк.

— Да, «и морские материалы присоединяются к эскадре короля Виктора Эммануила, — эскадре, находящейся под начальством адмирала Персано. Неаполь. 7 сентября, 1860 г. Джузеппе Гарибальди».

— Может быть, полный титул? — спросил Персано.

— Я его сам не знаю. — Гарибальди поставил свой крупный росчерк.

Адмирал был доволен свиданием. Ему никак не хотелось бы обидеть или огорчить уважаемого им человека, полководца, к тому же моряка, а ничего не поделаешь…

— Сейчас по приказанию посланника… — начал адмирал, обмахиваясь листком декрета с еще просыхающими чернилами, — два полка пьемонтских карабинеров высаживаются на пристани.

Гарибальди озадаченно глядел на адмирала. Он не нуждался в этой помощи. Персано спешил объяснить:

— Генерал, необходимо поставить под охрану сокровища неаполитанской короны. Несметные богатства могут быть в одну ночь растасканы по карманам…

— Гарибальдийцев?

— О нет, генерал. Лаццарони! В Неаполе сорок тысяч босяков. Было бы непростительной наивностью…

К черту лаццарони!

Гарибальди сорвал с груди салфетку, поднялся с омраченным лицом. Он так и знал: Кавур не теряет ни минуты.

— Я не просил Турин. И это наглый произвол. Демонстрация силы…

Он сожалел о минуте доверия моряка к моряку, обо всей этой неловкой мизансцене с салфеткой под бородой. Вошел Тюрр, и вся горечь обманутого простака излилась на недавнего друга. Диктатору уже сообщили, что Тюрр предпочел поселиться, вероятно для удобства сношений с Кавуром, в одном доме с продиктатором Палавиччино, этим едва замаскированным кавурианцем.

— На тебе еще красная рубаха, Тюрр?

— Такая же, как на вас, генерал…

— Ну нет! Твоя сшита у лучшего портного Турина…

Он больше ничего не сказал, он не хотел быть более откровенным. Сколько неотложных дел его ожидало сегодня: разместить в освобожденных казармах галопировавший под окнами эскадрон «красных дьяволов», отправить английский конный отряд генерала Данина на формирование полка горцев Везувия — те горят желанием сражаться с бурбонцами. За дверью стояли лидеры конституционной партии Неаполя — Сиккони, Шалоя. Он вышел к ним. А вот и тот самый бывший первый министр Либорио Романо. О его ночевках на пьемонтском корвете успел рассказать адмирал. Глядя на храбреца, Гарибальди молча рассмеялся.

— В помощь вашему временному правительству мы создадим диктаторский совет, — сказал Гарибальди. — Будем работать дружно.

Он пошел к выходу. Политические деятели рукоплескали ему вслед и одновременно расспрашивали — они явились за директивами. Он на мгновение задержался.

— То, о чем мечтали, сбывается! Реформы! Широкие демократические реформы. Но сейчас не время для рукоплесканий. Волонтеры пойдут дальше, на север. Сделаем Рим столицей Италии — вот наша задача! Вырвем Рим из рук папы, как вырвали Неаполь из рук Бурбонов…

— И тогда сам господь бог будет вам рукоплескать! — догнал его голос Либорио Романо.