Орден

— Меня решили окончательно от дела отстранить. Как несправившегося. И получается, что заодно со мной магистра — ведь я его интересы в ордене представляю. Теперь по-новому решили взяться, прогрессивно, даже экстрасенса пригласить… А я для смеху, пожалуй, специально в сторону отойду, дам им заняться и посмотрю, что у тех выйдет. Дело берут в свои руки Кукук и компания. Сейчас они изготовляют для Шнайдер грандиозный ювелирный гарнитур из большой серебряной чаши. Давно ее добыли, церковная, для причастия. Потир называется, если точнее. Нашли клад на матрацной фабрике, все лежал в сокровищнице ордена, красивый очень, в золотых узорах. Жалели как-то его использовать, и сейчас вот решили для Шнайдер пустить. Еще и большой, тяжелый этот потир. Куда Шнайдер столько украшений? Не поднимет. Впрочем, это уже сплетни.

— Жаль, что ничего важного я не добыл, — сказал Лев.

— Ну ладно, — произнес Эдуардыч, — важно, что Танцор еще бегает — вот, что важно.

— Чем?

— Тем, что скоро добегается.

* * *

Сегодня утром Лев опаздывал и торопливо шел к школе с непонятным раздражением. Как-то получилось, что он служил в этой сторожке будто в каком-то странном офисе, на некой странной службе. Непонятный зигзаг в судьбе. И сейчас возможно придется отчитываться перед сторожем.

Оказалось, что сторожка полна народа. Сам Эдуардыч, стоящий посреди комнаты Кукук, в углу — Божко. И еще какой-то мужик в черных очках, сидящий на табуретке в центре и лежащая рядом с ним белая собака. На вошедшего Льва никто не обратил внимания. Только собака повернула голову и внимательно на него посмотрела.

Огромный Кукук стоял напротив крошечного Эдуардыча, равнодушно глядящего в окно. Кажется, он что-то говорил Эдуардычу, и только вошедший Лев ненадолго его прервал.

— Хватит в этой сторожке сидеть и головы сушить, — заговорил опять. Бас Кукука не вмещался в этой маленькой комнатке, гудел, как ветер в колоколе.

— Значит, сторож в музшколе израсходован уже?.. Ну, давайте, порулите, — безразлично сказал на это Эдуардыч. — Ловите на Мессалину Шнайдер, как на колючего ерша…

— Не проглотят ее, не бойся, мы очень об этом позаботимся. А сами не будем, как ты, над бумажками сидеть. Танцор сам к нам придет, своими ногами. Самый эффективный путь — самый простой. Наипростейше сделаем, проще некуда! Есть у нас один план.

— Да, некуда! — раздраженно теперь повторил Эдуардыч. — Надо кличку тебе дать «Проще некуда». И еще многим в ордене.

Божко молчал, с неестественным вниманием разглядывая недавно появившийся в сторожке коврик. Висящий на стене напротив него, с прикрепленными к нему револьвером и двумя скрещенными, будто сабли, фомками-монтажками. Этот револьвер недавно подарил Ангел.

— Надо сильно заплатить балерине, — внезапно сказал Кукук. — Этой женщине не жалко. Великой красоты чашу уничтожаем для нее. Долго не смели трогать, но для Мессалины пожертвуем.

— Хотя, стоит сказать, всякие актрисы, балерины, автоматически почитаются грешницами и отдать им церковное добро, когда-то освященное?.. — заговорил Божко. — Тем более понаделать из него ювелирных побрякушек… Хорошо, что я неверующий…

— Подождите! — вдруг перебил его мужик в черных очках. Только сейчас Лев заметил, что он слепой и догадался, что это тот самый экстрасенс, о котором говорил Эдуардыч. — Кажется, сейчас я вижу человека, того, о ком вы говорили.

— Танцора? — спросил Кукук.

— Да. Он сейчас далеко.

Собака, с тревожным вниманием глядящая на хозяина, сейчас заскулила.

— Он боится, — продолжил говорить экстрасенс. — Он смертельно боится какого-то могущественного врага. Ему сильно, сильно жалко…

— Кого? — прервал его Эдуардыч.

Божко выразительно посмотрел на него.

— Себя. Он очень жалеет себя.

— А внешность?.. Борода у него есть?

— Борода? Бороду почему-то не вижу. У него широкое лицо и густые брови, вроде как у Брежнева. Мне приходится читать мысли людей, и живых, и мертвых. Тот человек жив.

Эдуардыч иронически хмыкнул.

— Его сильно гнетет одна мысль. Только одна, но очень сильно. И еще… — произнес экстрасенс, но его прервал громкий звонок телефона на столе.

Кукук движением руки остановил говорившего и взял трубку. Было слышно, как из телефона доносится чей-то громкий взволнованный голос. Льву показалось, что Шнайдер.

— Ну что ж, рановато, конечно, — сказал Кукук. — Мы хотели лучше приготовиться. Встретить маньяка во всеоружии… Но ничего, это все равно то, чего мы ожидали. Готовьтесь.

С громким стуком положил тяжелую трубку старого телефона.