Орден

— Позвонила Мессалина, — сказал он. — Я думал, что, может, придется уговаривать ее идти на Танцора. Вдруг она испугается. Теперь вижу — нет, не придется, похоже, что Мессалина сама приготовила Танцору ловушку. Сегодня она заметила, что Танцор опять следит за ней. Наблюдает и прячется, будто не решается напасть. Но Шнайдер вот не струсила, не скрылась. А только сейчас она проходила мимо детского сада за кулинарным училищем и вдруг увидела, что Танцор прячется за оградой внутри деревянной веранды. Опять выслеживает. Тогда Шнайдер вот что решила предпринять. Остановилась напротив этой веранды с телефоном в беззаботном виде, позвонила и будто бы договорилась, что с кем-то встретится перед училищем в девятнадцать часов. Актриса! Понятно, что в этот момент там появится Танцор. Осталось чуть больше десяти часов — времени мало. И место открытое, но ничего… Все, конец Танцору! А сколько слов, сколько бумаги на него было потрачено… В детектив играли, расследование учинили… Безразмерная дурь. Давайте выводите экстрасенса, за ним сюда наша машина должна подъехать. Пусть едет домой. И еще надо отнести фотографии Мессалине. Она сейчас в театре, ждет.

* * *

— В штате Нью-Джерси по закону запрещено надевать бронежилет, коль вы собираетесь свершить убийство, — сказал Божко.

Лев смотрел на вечернее, густо малиновое сейчас небо. Много братьев из ордена теперь собрались здесь, во дворе этой котельной. Тут был импровизировано и срочно образован штаб. Глухой захламленный двор, вокруг бетонные плиты забора. Будто некая пародия на крепость. Братья-рыцари стояли и сидели на ржавых задвижках и трубах. Только Эдуардыча здесь не было видно.

— Слава богу, что мы не в Америке, — сказал Леон.

Оказалось, он тоже здесь. Стоял рядом с Кукуком, будто его уменьшенная копия. Такой же плотный, но маленький.

— Тише, не галдите, — сказал Кукук. При этом его голос звучал громче всех — самому Кукуку тихо разговаривать не удавалось. — Здесь не менты, а я не народный судья, и мантии у меня нет. Не можем никого арестовать, допрашивать, пытать. Мы пригласили убийцу таким необычным способом, и пусть он сам придет. Думаю, что сегодня Танцор вдруг захочет спрыгнуть со строящегося моста, — звучал бас Кукука. — Есть такой, уже лет двадцать строится. Удобный, вдалеке от жилья, только в отдалении несколько коттеджей. Может, напоим этого Танцора на всякий случай перед прыжком для храбрости.

— Одного французского аристократа как-то спросили перед казнью, как бы тот возжелал умереть, — произнес Божко. — Тот счел достойным, коль его утопят в бочке с мальвазией. Хотя для Танцора сия мальвазия — чересчур, не пристала ему такая честь. Ничего, спиртом его напоим. Вот так-то, сэры!

— Спирта я ему не пожалею, — опять заговорил Кукук.

— Да, сегодня будут у ордена добыча, — сказал кто-то незнакомый Льву. — А где эта балерина Шнайдер?

— В котельной, в кабинете начальника завершает грим, наводит последнюю красоту перед выступлением, — отозвался Леон.

Сегодня Лев уже видел Мессалину, бегал с фотографиями к ней в театр. Та сидела в той же общей гримерной, опять одна и внимательно рассматривала себя в зеркало.

— Интересно, зачем они тебе? — спросил Лев, положив фотографии перед ней на столик.

Уже называл Мессалину на ты. Похоже, теперь считал ее своей, в ордене все звали друг друга так.

— Чтобы гримироваться, — коротко ответила та.

— Под кого?

— Под них. Под всех. Разве ты не видишь, как они похожи? Я должна сыграть новую роль, создать образ такой же женщины. И это все, чтобы маньяк решился напасть на меня.

Только сейчас Лев как-то по-другому, по-новому увидел лица на фотографиях:

— Действительно, как точно, будто сестры. Даже кореянка Ким. Да, у Танцора хороший вкус.

— Позови гримера, дверь в его комнату в конце коридора. Скажи, что я вызвала его.

Лев натужно улыбнулся — с Мессалиной приходилось считаться.

С час назад Мессалину привезли сюда в котельную. Оказалось, что она и тут продолжает гримироваться, никак не завершит этот процесс, будто забыв, что ее, наверняка, уже поджидает Танцор.

Ах, вот и она! Ее шаги в этом маленьком дворе, огороженном бетонными плитами забора, звучали неестественно громко. Лев заметил, что на ней вроде бы немодные сейчас туфли с большими и широкими каблуками.

— Специально эти туфли надела, чтобы шаги погромче слышались, — непонятно кому объяснила Мессалина. — Из театра их взяла. В таких фламенко танцуют, в основном, в «Кармен».

Кукук двинулся перед Шнайдер, одной рукой раздвигая столпившихся впереди. Неожиданно кто-то хлопнул ее по спине, и та вдруг отозвалась деревянным стуком.

— Немного портит фигуру, но ничего. Это минут на пять, десять, — произнес кто-то. Кажется, тут были и выпившие.

— Без фамильярностей! — сухо сказала Шнайдер.