Орел-Девка

 Танцующіе собирались уже въ пары; Валли съ Іосифомъ встала впереди всѣхъ. Зрителямъ очень хотѣлось видѣть, какъ они запляшутъ. Десятки глазъ завистливо посматривали на эту нарядную, выходящую изъ ряда вонъ парочку.

 И вдругъ Іосифъ выпустилъ руку своей дамы и, принявъ почти торжественный видъ, проговорилъ громкимъ голосомъ:

 -- Валли! Я могу надѣяться (тутъ хозяинъ "Ягненка" махнулъ музыкантамъ -- и музыка умолкла), что прежде чѣмъ мы пойдемъ плясать, ты дашь мнѣ поцѣлуй, котораго не могъ получить ни одинъ изъ твоихъ бывшихъ жениховъ?

 Валли вспыхнула, зарумянилась и шепнула:

 -- Только не здѣсь, не при всѣхъ, Іосифъ!...

 -- Нѣтъ, именно здѣсь -- при всѣхъ.

 Она растерялась... И хотѣлось ей чмокнуть его, и стыдно было: поцѣловать мужчину на глазахъ у всѣхъ -- ужъ это слишкомъ тяжело для такой цѣломудренной, застѣнчивой дѣвушки!... Да, но вѣдь передъ нею былъ тотъ, кого она любила горячо, искренно... И вотъ та минута, за которую она рада была-бы отдать годы жизни, пожалуй -- всю жизнь,-- наступила наконецъ! Что-жъ, неужели ей поцеремониться какихъ нибудь непрошенныхъ свидѣтелей и отказать Іосифу въ его просьбѣ? Пусть говорятъ, что угодно: вѣдь она поцѣлуетъ -- жениха своего'.... Валли не долго колебалась -- и приблизила красивое свое лицо къ лицу Іосифа. Глаза его впились въ алыя, цвѣтущія губы дѣвушки, по прошла секунда -- и онъ невольно тихонько оттолкнулъ ее и сказалъ въ полголоса:

 -- Нѣтъ, не такъ... Истый охотникъ бьетъ вольную дичь, преслѣдуя ее. Вѣдь я тебѣ какъ-то разъ говорилъ это? Я не желаю, чтобы ты мнѣ подарила поцѣлуй: мнѣ хочется взять его силой у тебя, такъ сказать -- съ бою. Я-бы на твоемъ мѣстѣ такъ дешево не раздавалъ-бы поцѣлуевъ. Такой дѣвушкѣ, какъ ты, это не пристало! Ну, защищайся, Валли! Борись такъ же, какъ боролась съ другими,-- не уступай мнѣ, а то и похвастаться мнѣ нечѣмъ будетъ!...

 Валли покраснѣла отъ стыда, словно огнемъ опалило ея лицо, и она хотѣла сквозь землю провалиться: вѣдь она совершенно забыла о своемъ словѣ! Самъ женихъ долженъ былъ напомнить ей о хвастливомъ ея вызовѣ... Все въ глазахъ Валли приняло красноватый оттѣнокъ, кровь плеснула ей въ голову -- и Валли выпрямилась. Разгорѣвшіеся глаза ихъ встрѣтились.

 -- Ладно, промолвила она,-- пускай будетъ по твоему. Тебѣ тоже нужно узнать, какова я -- Орелъ-Дѣвка! Ну, увидимъ, какъ-то ты теперь поцѣлуешь меня!

 Тяжело и порывисто дыша, Валли сдернула съ плечъ платокъ и явилась въ одномъ бархатномъ корсажѣ съ серебряной снуровкой. Тонкая бѣлая рубашка покрывала только половину груди. Іосифъ былъ пораженъ: глаза его были устремлены на прекрасную, обнаженную шею дѣвушки..

 -- Ахъ, и хороша-же ты! Настолько хороша, насколько и зла! пробормоталъ онъ -- и кинулся на нее, какъ охотникъ на звѣря.

 Крѣпко обхватилъ Іосифъ станъ Валли, но онъ не зналъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло,-- не зналъ что такое Орелъ-Дѣвка; Валли дала ему одинъ толчокъ, но такой, который сразу освободилъ ее отъ противника. Въ толпѣ захохотали; особенно злорадно смѣялись тѣ, кому пришлось уже однажды потерпѣть это. Іосифъ, какъ видно, разгорячился, результатъ первой схватки задѣлъ его за живое; онъ, снова, своими желѣзными руками обхватилъ Валли и, громко вскрикнувъ, опять отступилъ: ударъ подъ ложечку заставилъ его опустить руки. Новый изрывъ смѣха.-- Валли отлично знала дѣйствіе этого удара и всегда прибѣгала къ нему, желая избавиться отъ назойливости какого нибудь любезника,-- и дѣйствительно, едва-ли кто могъ-бы выдержать такой ударъ! Іосифъ, затаивъ боль, почти съ остервенѣніемъ кинулся на дѣвушку, схватилъ ее за руки и старался приблизить лицо къ ея лицу, чтобы чмокнуть прямо въ губы; но она увернулась, и вотъ между ними началась напряженная борьба. Все замолкло, кругомъ; тишина прерывалась только изрѣдка проклятіями, которыя выкрикивалъ Іосифъ. Валли извивалась въ его рукахъ, какъ змѣя, такъ что ему никакъ не удавалось сорвать поцѣлуй съ ея губъ. На любовную -- борьба эта уже не была похожа: казалось, они схватились и бьются на смерть, защищая жизнь. Раза три онъ пригибалъ ее къ землѣ и каждый разъ Валли вскакивала, выпрямлялась; онъ приподнималъ ее, она висѣла на его рукахъ -- и все-таки ничего не выходило -- не удавалось поцѣловать хоть что хочешь!.. Рукава тонкой рубашки совсѣмъ разорвались, разорвалась и серебряная снуровка... Вдругъ Валли высвободилась, выскользнула изъ его рукъ и кинулась къ дверямъ, но Іосифъ поймалъ ее и прижалъ къ себѣ. Гнѣвное, жаркое было это объятіе! Она чувствовала дыханіе его -- горячее, почти огненное; она лежала у него на груди, слышала, какъ его сердце билось подъ ея сердцемъ и -- совершенно ослабѣла, упала передъ нимъ на колѣни и, въ изнеможеніи, ощущая боль въ тѣлѣ, сгорая отъ стыда и любви, прошептала:

 -- Бери меня!...

 -- Ха-а! произнесъ Іосифъ, тяжело вздохнувъ:-- что, всѣ видѣли?!. и, нагнувшись, звучно прижалъ свои губы къ ея жаркимъ, трепетавшимъ губамъ.

 Вся толпа грянула -- ура!

 Тутъ онъ поднялъ Валли, и она, чуть не въ обморокѣ, поникла головой на его грудь.