Орган геноцида

– В любой стране, в любой политической обстановке, в языке любого строя, при любых проявлениях геноцида прослеживается общая глубинная грамматика. Мои исследования явно на нее указывали. Незадолго до того, как случится массовое убийство, в газетах, по радио и телевидению, в издаваемой художественной литературе – везде начинают проглядывать одни и те же закономерности. А поскольку при такой глубине грамматики языковые различия перестают играть какую-либо роль, то вы даже сами не замечаете, как они на вас влияют. По крайней мере, не-лингвисты точно не замечают.

Грамматика геноцида, которая предвещает массовую резню?

– Язык усваивается. Соответствующие связи формируются в мозгу человека уже после рождения, и язык – результат обучения. Ты не можешь всерьез полагать, что на любого человека можно повлиять через знание, которое он усвоил.

– Надо же, я и не думал, что еще остались приверженцы идеи о tabula rasa. Ты, может, еще считаешь, что дети становятся аутистами от недостатка родительской любви?

– А что, не так?

– Характер, болезни и даже политические воззрения по большей части определяются генами. Окружение оказывает на врожденный код минимальное влияние. Есть, конечно, и такие, кто настаивает, что все люди изначально равны, и учитывает только внешние факторы формирования личности. В равенство верю даже я, и считаю, что человек способен выстроить равноправное общество вопреки генам, усмирив биологическую программу через цивилизацию. Но наука ни в коем случае не должна объяснять вариативность личности и ответственность, которую на человека накладывает сформировавшийся у него склад ума, по итоговым проявлениям. У каждого явления есть причина, биологическое и нейрохимическое обоснование. В первую очередь необходимо признать, что мы куски мяса, порожденные генетическим кодом. Форма сердца, кишечника и почек диктуется биологической необходимостью, и душа – отнюдь не исключение из правил. Она не может далеко отойти от программы.

Мне вспомнилось, как Люция сказала, что душа – порождение эволюции.

Выходит, эту идею она почерпнула у Джона Пола? Меня это почему-то страшно задело, и из самого нутра поднялась обида.

– Но ведь ребенок говорит на том же языке, что и его окружение. Младенец не может родиться с мозгом, закодированным на эсперанто. Значит, язык – совершенно точно приобретается в ходе развития, разве нет?

– Во времена, когда еще законно использовался рабский труд, хозяев плантаций не сильно заботило, на каком языке говорят негры. Их свозили из разных уголков Африки с совершенно непохожими друг на друга наречиями и обычаями. Поначалу их заставляли работать вместе, хотя они совершенно друг друга не понимали. Однако так долго продолжаться не могло, и рабы на слух учили господский язык… то есть английский. И начинали худо-бедно на нем изъясняться. Никаких правил они не знали, грамматику не понимали. Она оставалась костной, с примитивным порядком слов – в общем, они не владели языком свободно. Такой язык первого поколения называется пиджином. – Джон Пол вздохнул. – Однако для детей рабов пиджин – родной язык, и когда они общаются с такими же детьми, то используют не закостенелые, а значительно более живые конструкции, которых в исходном пиджине нет. Дети порождают грамматику, которую не использовали взрослые. Она базируется на английской, однако отличается от того, как говорят настоящие носители. Возникает новый язык, изобретенный детьми, которые подражают родителям с их неуклюжим ломаном английском. Такой язык называется креолом. Дети заново открывают сложную грамматику, которую не могли почерпнуть у старшего поколения. Единственное объяснение этого феномена – гипотеза, что в мозге заложен механизм, преобразующий имеющийся словесный материал в речь.

– Ее-то и называют глубинной грамматикой?

– Речь о функции мозга, заложенной генетически. Об органе, производящем речь.

Орган речи, внедренный в мозг! В который к тому же якобы заложена установка на геноцид.

– Значит, Управление перспективных исследовательских проектов предположило, что в эту языковую функцию заложена грамматика, которая вызывает хаос, и сделало вывод, что можно проанализировать данные из политически и этнически неспокойных регионов, чтобы предсказывать грядущие вспышки насилия?

Джон Пол кивнул.

– За время исследования я научился различать признаки агрессии, которые просачиваются в человеческие разговоры. Разумеется, на индивидуальном уровне они в глаза не бросаются. Ведь евреи в нацистских государствах, то есть жертвы геноцида, демонстрируют те же самые признаки. Подобные сообщения всегда происходят во всем регионе. Но если человек долгое время слушает эту грамматику, его мозг перестраивается. Центры, которые отвечают за расстановку ценностей, теряют самостоятельность. Если простыми словами, то слушателю искажают совесть. Определенным образом.

К этому моменту я уже понял, о какой ужасающей возможности говорит собеседник. Каким именно образом Джон Пол повлиял на собеседников и к чему это привело.