Орландо

Соображения целомудрия тут вовсе ни при чем. В обычных обстоятельствах прелестная молодая женщина без надлежащего сопровождения только и пеклась бы о том, как его сохранить, ведь весь институт женовластия основан на этом краеугольном камне, что целомудрие – жемчужина в короне, главное украшение, ради защиты которого они готовы пойти даже на смерть. Но если ты лет тридцать был мужчиной, к тому же послом, если держал в объятиях королеву и еще одну-две, коль слухи верны, менее высокопоставленных леди, если женился на Розине Пепите и так далее, то смутить тебя сложно. Орландо испытывала весьма противоречивые чувства, и с ними не разберешься в одночасье. Никто не говорит, что она отличалась большой сообразительностью и постигала суть вещей с лету. Она размышляла о причинах своего смущения все путешествие, и поэтому мы последуем за ее рассуждениями столь же неспешно.

«Господи, – подумала она, немного придя в себя, и вытянулась на заботливо устроенном ложе под навесом, – до чего приятный, праздный образ жизни! И все же, – добавила она, подрыгав ногами, – эти юбки – сплошное мучение! Зато материя (пудесуа[12] в цветочек) – прелесть! Мне еще не доводилось носить ничего более восхитительного (она погладила себя по колену). Впрочем, смогу ли я прыгнуть за борт и выплыть в таком платье? Нет! Значит, придется уповать на помощь матросов. Стану ли я возражать? Нет, ну правда?» – заинтересовалась Орландо, наткнувшись на первый узелок в путанице своих размышлений.

К обеду ей так и не удалось его распутать, и тут помог сам капитан – капитан Николас Бенедикт Бартоло, выдающийся мореплаватель, который положил на ее тарелку кусочек солонины.

– Немного мяска, мэм? – спросил он. – Отведайте крошечный кусочек размером с ноготок на вашем мизинчике!

От его слов по телу Орландо пробежала восхитительная дрожь. Запели птицы, зажурчали ручьи. Ей вспомнилось чувство неописуемого удовольствия, возникшее много лет назад, при встрече с Сашей. Тогда она была охотником, теперь стала добычей. Чье наслаждение больше? Мужчины или женщины? И разве они не суть одно и то же? Нет, подумала она, поблагодарив капитана и отказавшись, вот что самое изысканное – отказаться и увидеть, как он хмурится. Пожалуй, если ему так угодно, она отведает крохотный, малюсенький кусочек. Вот что дает истинное наслаждение – уступить и увидеть его улыбку. «Ибо нет ничего упоительнее, – подумала она, возвращаясь на ложе под навесом и продолжая разбираться в своих чувствах, – чем отказывать и уступать, уступать и отказывать. Подобный восторг не сравнится ни с чем! Почему бы не прыгнуть за борт, – продолжила Орландо, – просто ради удовольствия оказаться в объятиях храброго матроса, который кинется меня спасать».

(Следует помнить, что она была как ребенок, получивший в подарок сад в загородном поместье или целый шкаф с игрушками; подобные рассуждения не пристали зрелым женщинам, которые пользуются этим арсеналом сызмальства.)