Орлята Великой Отечественной…

"Я, краснофлотец-комсомолец, взорвал два блиндажа, убил из винтовки 3 японца, подорвал склад с боеприпасами, уничтожил пулеметную точку. Сейчас нахожусь на вершине сопки. Клянусь: умру, но не сдам японским самураям этой высоты. Буду до последней капли крови стоять.

К сему подписываюсь, Моисеенко Владимир Григорьевич.

Писал и отстреливался. 15. 8. 45 г."

И Моисеенко сдержал клятву. Высота осталась в наших руках. В 3.30 15 августа в Сейсин прибыли корабли с главными силами десанта. Операция, продолжавшаяся четыре дня, успешно завершилась. Самураи лишились самого крупного порта, связывающего Северную Корею с Японией. Путь отступления Квантунской армии к морю был отрезан.

Сейсин был свободен. Навстречу нашим солдатам и матросам выходили из домов женщины, старики, дети… Они приветливо махали руками, бросали цветы, радостно кричали: "Хорош, русски, хорош, русски!", "Мансе! " ("Ура! "). Володя Моисеенко всего этого не видел. Он еле-еле добрался до своего корабля, упал, словно мертвый, на койку, и проспал несколько часов. Его искали. Посчитали убитым. Корреспондент газеты "Красный флот" поспешил сообщить: "… немногие уцелевшие японцы начали отступать. Преследуя их, Моисеенко в одной из рукопашных схваток пал смертью храбрых. Родина не забудет имени своего славного сына — тихоокеанца Моисеенко".

Родина не забыла. Все участники десантной операции были отмечены высокими правительственными наградами, а бывшему юнге, краснофлотцу-комсомольцу Владимиру Моисеенко, особенно отличившемуся в боях, было присвоено звание Героя Советского Союза.

— Давай-ка я тебя сфотографирую, Володя, — сказал капитан Лубенко, — ты ведь у нас герой. Пошлешь снимок домой.

Посылать фотокарточку было некому.

Семья Моисеенко жила в Ленинграде. Отец Володи погиб на фронте, мать умерла в блокаду. По Дороге жизни мальчишку вывезли на Большую землю. Сначала попал в детдом, потом семью ему заменил флот.

Получив Золотую Звезду Героя, юноша не кичился славой, держался спокойно и скромно. Был отличником боевой и политической подготовки. В сорок девятом году его избрали делегатом XI съезда ВЛКСМ. Володя первый раз в жизни приехал в Москву — в составе делегации комсомольцев Тихоокеанского флота. А через год подошел срок окончания службы. Старшина 1-й статьи Моисеенко вернулся в родной Ленинград, стал трудиться на знаменитом Балтийском заводе. Работал хорошо, но часто тосковал о море. Хотел уйти на каком-нибудь корабле в далекое плавание. Но чувствовал, что время упущено. Да и здоровье стало не то, часто хворал. Запахи моря, шум штормовой волны, монотонный гул корабельных турбин и агрегатов, как и бой на далеком полуострове, где он проливал кровь, остались с ним навсегда, он унес все это с собой, в своем сердце.

Нина ТРОХОВА ГЕРОЯМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Это случилось в дни Великой Отечественной войны. В мае сорок четвертого года. Отряд торпедных катеров Северного флота вышел на перехват вражеского конвоя. В бою катер, на котором был мотористом юнга Саша Ковалев, получил несколько пробоин. Был пробит коллектор мотора. Из отверстия сильной струей била горячая вода. Юнга-комсомолец закрыл пробоину своим телом. И катер смог вернуться в базу. Посмертно Саша Ковалев награжден орденом Отечественной войны I степени.

Многим читателям история юного моряка Саши Ковалева хорошо известна. Но вот вопрос: совершал ли кто-либо еще такой подвиг, как Саша Ковалев? Сегодня, например, все знают, что подвиг Александра Матросова повторили многие советские воины.

Не будем интриговать читателя, а сразу скажем: да, подвиг Саши Ковалева, как и Матросова, повторили. И сделал это сверстник Саши — юнга Иван Дудоров. Они учились в одной и той же роте, но в разных сменах и не знали друг друга. Служить им пришлось на разных флотах: Ковалеву на Северном, Дудорову — на Балтике. И корабли у них были разные: у Саши — торпедный катер, у Ивана — "морской охотник". Но в общем-то, катера.

…Он добрался до своего катера, где предстояло теперь служить, ближе к вечеру. В воздухе появился "юнкерс". Корабли и береговая зенитная батарея открыли огонь.

Иван Дудоров присел на причальный кнехт и стал наблюдать за трассирующими снарядами. Они чертили серебристыми пунктирами небо, но до самолета не долетали. Обидно.

— Ты чего без каски? Марш к пулемету! — услышал юнга.

Кто-то сзади схватил его за руку и подтолкнул на катер по шаткому трапу. Юнга опешил, растерялся, не зная, к какому пулемету приткнуться. Там были люди. Они делали свое дело. И в эту минуту он только бы помешал им.

— Чего стоишь как вкопанный? Струсил?..

И вдруг говоривший моряк присмотрелся к юнге, малость смутился, развел руками.

— Обознался. Ты кто такой будешь?

Дудоров протянул документы.

— Новичок, стало быть? Юнга…

— Юнга Дудоров прибыл для прохождения дальнейшей службы! — бойко доложил парнишка.

Моряку это понравилось.

— Будем знакомы, юнга Дудоров. Главный старшина Лапин, — представился моряк-катерник. — Я так полагаю: быть тебе моим подчиненным. Пошли к командиру.