Орлиное гнездо (СИ)

Он покраснел, потому что был смущен, - но послушался ее; они вместе подошли к ложу и сели рядом, на сестрино покрывало. Иоана с робостью, но и с зарождающимся восхищением рассматривала своего молодого мужа: прекрасные черты, его, наверное, нахваливали не меньше, чем ее, пока он возрастал… черные очи и густые кудри, ниспадающие на сильные плечи. Она улыбнулась ему, и Корнел улыбнулся в ответ: глаза его заиграли, как вино. Иоана вдруг подумала, что с такою же молодецкою радостью он мог смотреть на казни, что так любы его господарю.

Она, покоряясь судьбе, положила руки мужу на плечи и попросила:

- Поцелуй меня.

Иоана закрыла глаза, и снова ощутила его поцелуй – уже смелее, горячее; она ответила, и тогда Корнел привлек ее теснее. Руки его, хотя и юные, оказались такими же твердыми, как отцовские. Может быть, он тоже наставит ей синяков, обнимая. Корнел стал ласкать ее, неловко ища ее тела; отыскал ее грудь – и вдруг остановился, точно заробел. И тогда Иоана сама схватила его руку и прижала к своему телу.

Оба ощутили, как горячо бьется под их руками ее сердце, и замерли.

* В Трансильвании преобладают католики; Влад III, согласно некоторым свидетельствам, также переходил в католичество.

* Отец и дед Влада III.

* Турнул Киндия (Башня Заката) – построенная в Тырговиште при Владе Цепеше сторожевая башня, с которой возвещали о том, что пора закрывать ворота в связи с наступлением вечера.

========== Глава 7 ==========

На другое утро Иоана проснулась оттого, что онемели плечи, – Корнел слишком крепко обнимал ее; новобрачная поморщилась и осторожно выскользнула из-под руки мужа. Он только недовольно пошевелился и повернулся на бок; но лицо оставалось блаженным.

Иоана спустилась с кровати и постояла в раздумье – потом быстро стащила с себя длинную сорочку. Печально улыбнулась кровавым пятнам на ней и, подойдя к сундуку в углу, вытащила чистую сорочку и надела.

Когда она расправлялась с последними застежками и завязками длинного шелкового платья, муж пробудился. Длинные, почти девичьи черные ресницы поднялись, и он улыбнулся Иоане.

Та стыдливо улыбнулась в ответ и присела в поклоне, склонив голову.

- Доброго утра, муж мой. Хорошо ли ты спал?

- Очень хорошо, - сонным молодым голосом ответил Корнел; потом взгляд его горячо засиял, как вчера. Муж живо сел и протянул к ней руки; Иоана осторожно приблизилась, и они обнялись, и поцеловались.

- А ты хорошо ли спала? – застенчиво улыбаясь, спросил Корнел, поглаживая ее по плечам: ему было хорошо с нею, он не хотел ее отпускать.

Он был так еще молод!

Иоана улыбнулась.

- И я сладко спала. Прошу тебя, Корнел, дай мне это покрывало.

Он тут же выпустил ее из объятий, встал и озабоченно посмотрел туда же, куда и жена, - покрывало тоже запятнала ее кровь, обагрив золотую трансильванскую птицу. Работу Марины…

- Это нужно отстирать – такая дорогая работа! – проговорил Корнел.

Жена посмотрела на него и покачала головой – только сверкнули глаза-изумруды.

- Нет, муж мой, - я это сохраню как есть. Это мое, моя… наша кровь…

Иоана прошептала это с каким-то ведьминским восторгом, точно тайную клятву, точно зарок; она погладила рукою вышитый шелк, и ноздри маленького носа затрепетали. Корнел не посмел возразить. Его высокородная супруга подняла и аккуратно свернула брошенную на пол брачную рубашку; потом – покрывало. Все это положила на дно своего сундука, стоявшего в углу их спальни.

Муж уже одевался: он успел натянуть туго облегавшие сильные ноги рейтузы, поверх которых почти до колен ниспадала его просторная рубашка, и теперь убирал рубашку и оправлял по плечам кафтан. Он спешил, руки плохо слушались от волнения: Корнел был и горд, и побаивался предстать перед высоким собранием – конечно, и владетельный отец прекрасной Иоаны, и друзья его все еще были здесь, приветствовать молодых после брачной ночи и расспросить о здоровье!

Иоана взяла свой гребешок и, прежде чем приняться за себя, подошла к мужу и коснулась гребнем его чудных волос. Ей казалось, что очень приятно будет причесать их.

- Позволь мне…

Он улыбнулся и отдался ее рукам, прикрыв глаза.

- Мне так делала мать, - прошептал юноша.

Иоана вспомнила, что Корнел сирота.

- Она давно умерла? – спросила новобрачная, немного сдвинув брови и продолжая свою работу. Темные волосы – светлее, чем ее, но почти тоже черные! – ровными волнами ложились на плечи.

- Давно. Я был ребенком, - проговорил Корнел, дрогнув под ее руками. – Прошу тебя, Иоана, помолчи об этом сейчас!

Иоана закончила и, с удовольствием поглядев на мужа, поцеловала его.

- Ты готов, господин, - теперь можно выходить! А вот я еще не готова. Кликни служанку, прошу тебя, пусть принесет нам воды и поможет мне заплести косы!

Корнел улыбнулся ей и быстро покинул комнату.

Иоана, с улыбкой проводив его взглядом, села на постель, точно вдруг ослабли ноги, - и вдруг всхлипнула.

Корнел явился через некоторое время в сопровождении старой женщины, прислуживавшей еще его покойной матери: Испиреску довольно давно стали считаться зажиточными – хотя таким большим хозяйством, как теперь, обзавелись только при Цепеше.