Орлиное гнездо (СИ)

Конечно, не все и здесь было благополучно: во множестве бродили по дорогам нищие и увечные попрошайки, которые в Венгрии попадались куда чаще, чем в Валахии, обчистить могли с еще большей легкостью, чем в Валахии, - но стоило вспомнить, что за рука и какими способами навела такой железный порядок в валашском княжестве, как пропадала всякая охота ему радоваться. В более пестрой и беспечной Венгрии и дышалось легче. Иоана слышала от отца, что молодого короля уже прозвали Справедливым.

Как же было не поверить в это – когда за всю дорогу им не встретилось ни одного трупа, истлевающего на колу! Как ново это было – наслаждаться видом даров Божьих, не отмеченных перстом дьявола! Одного такого пугала, торчащего посреди полей, было достаточно, чтобы испоганить взращенный на них хлеб…

Конечно, напасти не щадили и подданных Корвинов: помимо изъязвленных больных и калек, дважды путники увидели повешенных за что-то простолюдинов, но разве могла такая смерть сравниться с тою, которой Цепеш без разбора предавал всех и за любую провинность!

- Вот это рай, в который я бы хотела попасть, - улыбаясь, шепнула Иоана мужу, когда они проезжали мимо одного местечка, которое вскружило им голову ароматом цветущих вишен и слив.

Корнел бросил мрачный взгляд на белые башни в розовом цвету – владения какого-то барона - и сказал:

- Что же, ты думаешь, всем здесь хорошо? Что за рай, который только для богатых?

- Ты уж и сам давно не нищий! – заметила Иоана с усмешкой.

- Не нищий; да только я всегда держу это в сердце – все Бог человеку дает, и как дает, так и отнять может, - отозвался Корнел. – А католики так легко Бога забывают! Не наше все это!

Иоана подумала, что Корнел мало учился… что он сможет понять, куда ступить, когда окажется при королевском дворе?

- Ты забыл, что тебя и самого едва к католикам не сманили – князь твой, - прошептала она, наклонившись к нему, так, чтобы никто больше не услышал. – Или забыл, мой любый муж?

Корнел еще раз тяжело посмотрел на нее.

- Я Бога в сердце имею, - мрачно ответил он и отворотился совсем; и больше не глядел на Иоану. Как будто был намного более чужим всему, что окружало их, во что они вступали, чем его жена.

Что ж, верно – разве не родилась она, не выросла на католическом пограничье?

Двор же в столице Венгрии Буде, прозванной “жемчужиной Дуная”, затмил все виденное ими прежде.

Первым докладывать о них и добиваться аудиенции отправился глава семейства – оставив детей и людей своих дожидаться исхода на постоялом дворе; но и то, что они видели, прохаживаясь по городу, и то, что переслышали о богатстве и учености короля, было предивно. Палаты господаря в Тырговиште и сравниться не могли с огромным замком в Буде, в котором затерялся Раду Кришан. Когда Корнел с Иоаной, утомившись волнением и любованием, остановились отдохнуть под тенистым деревом, глядя на дворец издали, Иоана рассказала мужу, что в одном из королевских замков – выше по Дунаю, в Вышеграде, - когда-то был заключен сам германский император Сигизмунд Люксембургский…

- Тот, который основал орден Дракона полвека назад, - улыбаясь, рассказывала Иоана, радуясь, что может удивлять своего храбрейшего, но неученого мужа такими историями. – Когда император получил свободу, он приказал перестроить башню, в которой жил… Ее называют “башней Соломона”, и там содержатся самые знатные пленники. Но и прежде императора замок называли раем земным. Там есть висячие сады, фонтаны с прудами, поля для рыцарских турниров…

- Это тебе все отец рассказал? – перебил ее Корнел.

Иоана нахмурилась, не понимая его мрачности.

- Отец, - подтвердила она.

Корнел пошевелился, оперевшись на ствол плечом. Доспех его блеснул как зеркало: в Венгрии он не снимал лат, куда бы они ни выходили.

- Так он бывал здесь?

Иоана пожала плечами.

- Бывал, что ж в этом удивительного? - ответила она. – Может, в Вышеграде и не он бывал, а кто-нибудь из его товарищей: этот город славится турнирами! Слышно, даже господарь на них бился! И ты, муж мой, когда-нибудь покажешь там себя…

- Ну уж нет! – ответил Корнел, весь покраснев.

Иоана не понимала, что рассердило его: то ли напоминание о князе, то ли тесное дружество отца с католиками – то ли мысль, невыносимая для простого Христова воина: что приходится заключать союзы с врагами и перенимать вражеские обычаи… мысль, что венграм кланялся сам валашский господарь…

Что ж делать? Корнел был очень еще молод – в самой силе для рыцаря, но молод для властителя!

Иоана, улыбаясь, взяла мужа за руку и повела его за собой, назад в их комнаты. Она знала, как утешить его. Несмотря на свое положение, она желала его не меньше, чем когда не носила дитя: Иоана заметила, что любовное желание увеличивается от верховых прогулок, в которых она сейчас поневоле проводила целые дни – и которым в девицах предавалась прежде. Как это было бы прекрасно – свободно наслаждаться верховой ездой, как многие знатные жены, которых она видела здесь, в Венгрии!