Орлиный услышишь там крик...

…В репродукторах оглушающе зазвенел сигнал погружения. Не за минуту — за считанные секунды улеглась суета, стих топот ног. Дизели выключены. В цистерны, клокоча, врывается вода. Вздрагивая от последних волн, лодка уходит в глубину. Она движется с наклоном пять градусов и скоростью четыре мили в час.

По мере того как мы погружались, давление воды возрастало через каждые десять метров на одну атмосферу.

Вот оно, царство Нептуна! В боковых иллюминаторах как бы лунная ночь. В сверкающем фосфорическом свете отражаются медузы. Поднимаются вверх похожие на снег калянусы — рачки с прозрачными крылышками, черноглазки, моллюски.

В толще моря они светятся точно так же, как пылинки в воздухе темной комнаты в луче солнечного света.

Морская вода, видимая через верхний иллюминатор, неузнаваемо светла и чиста. Ее матово-голубой цвет напоминает безоблачное знойное небо, а калянус — обычных комаров. Изредка мелькает рыба. Воздушные пузырьки, похожие на ртутные шарики, рвутся вверх.

Мы опускались все ниже и ниже и видели, как постепенно меркнет день. В сумеречном свете вспыхивали новые звездочки фосфоресцирующих животных, по ним только и можно было догадаться о нашем движении. Если бы вода была лишена всего живого, нам бы казалось, что лодка неподвижно висит над бездной. Мы не ощущали никакой качки.

«Тик-так» — стучали стрелки двух работающих эхолотов. Сигналы одного из них опускались на трехкилометровую глубину и, отражаясь, чертили на ленте причудливый хребет дна. Сигналы другого эхолота шли по курсу. Точки и пятна на ленте обозначали скопления рыб.

Наблюдающие застыли у этих чудесных приборов, щупающих морскую глубину.

Пузырьки воздуха и рачки вдруг закружились на одном месте и потом медленно потянулись вниз. В этот же момент из центрального поста управления сообщили:

— Приготовиться к всплытию!

Из резервуаров с шумом вырывался сжатый воздух, выталкивая воду. Освобожденная от балласта лодка быстро поднималась.

Подобно всем новичкам я надеялся увидеть те чудеса, которые представлялись спутникам капитана Немо за громадным окном «Наутилуса»: осьминогов со сплющенными телами; развевающихся, как полотнище на ветру, скатов; рыб, соперничавших друг с другом красотой и быстротой движений. Но за несколько часов плавания под водой мы ничего подобного не видели. Только рачки да крохотные медузы светились в толще моря.

Тогда я не знал, что у больших открытий нет внешних эффектов. Да и никто не догадывался, что эти рачки и медузы в дальнейшем сыграют выдающуюся роль в разгадке одной любопытной тайны моря…

Мы всплыли и очутились в плотном тумане. Его края отрезали у лодки нос и полкормы. Липким, глицериновым был воздух. Среди тумана особенно гулко стучал дизель. Звук его опускался сверху, как гром.

Капитан вышел на мостик и приказал давать протяжные гудки. Все, кто был наверху, вглядывались во мглу. С минуты на минуту мы ждали встречи с судном Полярного института рыбного хозяйства и океанографии «Профессор Месяцев». Вместе с научными сотрудниками этого судна мы должны были проводить дальнейшую работу.

— Стоп дизель! — крикнул капитан.

Мотор выключили. Сразу стало слышно, как глубоко и шумно дышит море. Лодка закружила на месте.

— Капитан, — озабоченно сказал штурман. — Унесет нас, и не определимся мы в этом киселе.

Действительно, в такую погоду легко заблудиться. Пришлось на малых оборотах курсировать по прямоугольнику, оставляя в центре точку намеченной встречи.

Капитан глядел вперед и курил одну папироску за другой. Он и словом не обмолвился об опасности, которой подвергалась лодка. Туман сгущался. Каждую минуту радист вызывал судно и базу, которая должна следить за нами, но в наушниках слышался такой треск, будто кто-то с остервенением ломал сухие сучья.

Ночью пошел дождь. Приходили с мостика вахтенные и, чертыхаясь, стягивали задубевшую от холода и воды одежду. В тревожном ожидании никто, кроме штурмана, не заметил, что мы пересекли нулевой меридиан и очутились в западном полушарии.

Утром тоже шел дождь. Лодка по-прежнему «писала» прямоугольники. И только вечером наконец радисту удалось связаться с судном и получить радиограмму. Капитан «Профессора Месяцева» сообщал, что судно в условленную ранее точку прийти не может. Он просил для встречи новое место — в трехстах шестидесяти милях южнее.

Вахтенный на мостике скомандовал:

— Курс двести! Полный!

— Есть, курс двести, полный! — бодро донеслось снизу, из центрального поста управления.

Дизель вздохнул всей грудью и толкнул лодку вперед. В лицо ударил тугой ветер.

— Люблю, когда чувствуешь ход! — крикнул, ни к кому не обращаясь, вахтенный. — Что ж желать? Споем!

И неожиданно запел красивым, густым басом:

Трещит земля, как пустой орех,
Как щепка, трещит броня…