Орлиный услышишь там крик...

…С судна выметывали дрифтерную километровую сеть. В море она держалась на резиновых поплавках вертикально. Стая сельди натыкалась на сеть и запутывалась в ней. Дрифтерный порядок обычно ставится на ночь, потому что в темноте рыба не видит сетей. Но что же делать в полярный день, который продолжается несколько месяцев?

Проблема летнего лова сельди дрифтерными сетями давно занимает ученых и рыбаков. На судне «Профессор Месяцев» были сети, окрашенные в разные цвета — красный, синий, зеленый, коричневый. Лодка уходила в глубину, и мы пытались определить, какой же цвет хуже всего различает сельдь. Это была первая задача, стоящая перед нашей экспедицией.

В одно из погружений мы неожиданно перешли к выполнению второй задачи. Записывающий показания эхолотов вдруг воскликнул:

— Наконец-то нам улыбнулось счастье!

Все, кто был в научном отсеке, оглянулись на него.

— В данную минуту мы находимся на глубине…

— Пятьдесят метров, — торопливо подсказал кто-то.

— Точно, а чуть ниже нас бродит масса косяков. Смотрите, как эхолоты «пишут» сельдь!

Да, эхолоты показывали косяки. Самописцы, эти умнейшие приборы, наносили на ленту расплывчатые точки и пятна, которые все время перемещались. Одно пятно на ленте по размерам не превышало копеечной монеты. Зная площадь исследуемого участка, можно подсчитать плотность скоплений рыбы. Сельдь шла, как показывала эхограмма, тесными стаями навстречу сетям.

Гидроакустик, находящийся в гидроакустической рубке центрального отсека, услышал тонкий вибрирующий свист.

— Это сельдь! — уверял он, прижимая плотнее наушники, — Рыба «разговаривает». Она или предупреждает об опасности, или созывает косяки. Вы и не представляете, как прекрасно сельдь понимает друг друга!

— Но у нее нет ушей?!

— И тем не менее она слышит. Слышит, конечно, не ухом. Сельдь чувствует колебание воды и на таких частотах, которые нашим человеческим ухом не улавливаются.

Быстро был включен магнитофон, чтобы записать на пленку «разговор» косяков.

Всем нам не терпелось опуститься к косякам, увидеть рыбу своими глазами. Лодка с большим наклоном пошла вглубь. Но где же косяки?

Эхолоты, до сего времени показывающие сельдь, вдруг прекратили запись. Создалось впечатление, будто рыба, испугавшись неведомого чудовища, шарахнулась в сторону. Или мы промахнулись и опустились ниже косяков?

Лодка поднялась на десяток метров к поверхности. И снова поплыли внизу косяки. Рыба как будто играла с нами в прятки. Погрузились еще раз — прежний неутешительный результат.

Решили всплыть, узнать, как дела на судне.

В трубках засвистел сжатый воздух, выталкивая из балластных цистерн воду. Освобожденная от тяжелого груза лодка быстро всплыла.

Вот и судно. Моряки глядели на нас и явно скучали.

Сигнальщик встал на мостик во весь рост и флажками передал вопрос, сколько поймано рыбы. Матросы на судне дружно рассмеялись. Один из них, пользуясь кепкой вместо флажка, ответил: «Двадцать восемь селедок!»

Если бы нам сказали: скоро море перевернется вверх дном, мы поверили бы этому больше. Все данные, находящиеся в нашем распоряжении, показывали, что мы в районе больших скоплений сельди. А в километровый порядок попало всего-навсего двадцать восемь селедок!

— Ничего не понимаю… — только и сказал начальник экспедиции. Он попросил радиста связаться с судном. Там тоже не знали, почему сельдь прошла мимо сетей. Приборы, установленные на судне, регистрировали косяки, и моряки ожидали, что на этот раз у них будет рекордный улов.

А наш акустик… Человек, который в гидроакустике разбирался лучше, чем в собственной душе, словно потерянный, прошел в свою рубку и заперся там.

Видно, гидроакустика сыграла с ним каверзную шутку. Впрочем, не он первый стал жертвой звукового хаоса морских глубин. Море знает много подобных случаев.

В годы войны в Северном флоте служил старшина Барабас — человек редкого чутья на немецкие транспорты. Он точно определял курс, тип и расстояние до идущего на поверхности корабля по одному только звуку. Лодка шла в атаку наверняка и успешно топила вражеские корабли.

Однажды Барабас услышал близкий шум винтов. Ему показалось, что идет целая эскадра. Капитан решил всплыть и, используя внезапность, расстрелять суда. Застыли минеры у торпедных аппаратов, приготовились мотористы, чтобы сразу включить дизели. Лодка вынырнула из глубины и… никаких кораблей не обнаружила.

Это был удар для старшины. Только позднее удалось установить причину неслыханной ошибки Барабаса. Оказывается, косяки некоторых видов рыб издают звуки, похожие на шум работающих судовых винтов. Этих-то рыб и принял старшина за вражескую эскадру…