Осада

Вырвав предохранительную чеку из гранаты, Георгидзе вскочил, едва успев преградить путь пулеметчику.

— Назад! — заорал ефрейтор. — Назад!!!

Бросив гранату под гусеницу танка, он камнем упал на дно окопа.

Раздался взрыв. На спину посыпались комья земли. Вскочив на ноги, Георгидзе увидел, что танк горел, а бегущие по окопу солдаты остановились и словно завороженные смотрели на горящую стальную громадину.

— По местам! — закричал им Георгидзе. Голос его заглушил грохот разрыва. — Отсекайте пехоту!.. По пехоте!..

В этот момент ефрейтор разглядел контуры другого танка, выползавшего из тумана, а чуть левее и дальше — еще одного. Оба танка вели огонь из пушек и пулеметов.

«Я, видимо, нахожусь в мертвом пространстве… — осенило ефрейтора. — Стрелять надо…» Когда второй танк приблизился к окопу на дальность броска гранаты, Георгидзе бросил в него гранату, упав на дно окопа.

«Первый танк командирский… за ним сейчас пехота пойдет…» Взрыв прервал его мысли. Вдруг откуда-то сзади послышались пушечные выстрелы. «Ну наконец-то, дошло и до наших…» Ефрейтор встал на ноги и выглянул из окопчика.

Танк замер перед окопом, а из пелены тумана начала вырисовываться цепь пехотинцев.

Георгидзе открыл огонь по наступающей пехоте.

— Два танка прорвались в глубину… — услышал ефрейтор чей-то голос у самого уха.

Не поворачивая к говорившему голову и не переставая стрелять, Георгидзе крикнул:

— Там их и без нас уничтожат! Наша задача — отсечь от танков пехоту!..

Солдат отскочил от него и куда-то побежал по окопу, а ефрейтор как ни в чем не бывало продолжал вести огонь из своей винтовки. «Пулемет бы сейчас…» И, повинуясь этой мысли, он сломя голову побежал к пулемету, который уткнулся дулом в землю. Схватив его, Георгидзе нажал на спуск: пулемет действовал.

Тем временем из тумана выполз еще один вражеский танк, только на этот раз пехота шла не за ним, а впереди его. Танк двигался в направлении, где двум гитлеровским танкам уже удалось прорваться в глубину обороны.

Георгидзе, стреляя длинными очередями из ручного пулемета, вел огонь по пехоте противника. Танк уже миновал окоп, но развернул башню с пушкой в обратном направлении, наводя ее на окоп. «Ну, сейчас долбанет…» И вдруг один из солдат приподнялся и бросил в корму танка гранату.

Взрыв гранаты слился с выстрелом танковой пушки. Георгидзе засыпало землей. И пока он выбирался из нее, танк загорелся. Перед окопом никого не было видно, выстрелы раздавались уже за линией окопов.

К Георгидзе подбежал один из солдат и, запыхавшись, спросил:

— Что нам теперь делать, товарищ ефрейтор? Фашисты прорвались в тыл!..

— Ну и что, если прорвались? Это еще ничего не значит…

Солдат испуганно заморгал глазами.

— Нам приказано удержать позицию… — проговорил Георгидзе, покачав головой. — Другого приказа пока не поступило… Значит, будем выполнять этот…

— Связь прервана и…

— Будем выполнять приказ без связи, — перебил ефрейтор солдата. — А кто этого не будет делать, я того сам пристрелю… Понятно?

Выстрелы, раздававшиеся откуда-то сзади, стали как бы приближаться к первой траншее. Не прошло и нескольких минут, как на большой скорости в обратном направлении промчались прорвавшиеся немецкие танки, вслед за которыми катились Т-34 с красными звездами на башнях.

«Восстановили первоначальное положение…» Георгидзе с облегчением вздохнул. Вслед за тачками в контратаку перешла советская пехота. Ефрейтор узнал несколько знакомых солдат из своей роты. «Ну, иди сюда скорее, Матвей Кузьмич, тогда поймешь, был ли я прав…»

Однако Матвея Кузьмича почему-то не было видно.

После того как бой закончился и первоначальное положение было восстановлено, Георгидзе и его товарищей по роте, оставшихся в живых, отправили в ближайший тыл, решив дать им небольшую передышку. Когда эта небольшая группа прибыла в расположение штаба батальона, навстречу им вышел сам комбат, за которым шел младший лейтенант. Майор подошел к солдатам и заговорил:

— Спасибо вам, ребята! Если бы вы не удержались, от батальона ничего не осталось бы, а может, и от всего нашего полка. Еще раз спасибо вам!.. — Он неожиданно замолчал, а затем, тяжело вздохнув, проговорил: — Капитан у вас геройский… и вы тоже… Не забывайте его… Он жил как настоящий человек и погиб как герой…

Слушая майора, Георгидзе посасывал свою трубку, задумчиво поглядывая на замысловатые витки дыма. На сердце было тяжело, во рту собралась какая-то противная горечь, даже табачный дым не приносил никакого облегчения.

Командир батальона низко опустил голову, глядя на носки своих сапог, затем он поднял голову и уже совсем другим голосом проговорил:

— Обязанности командира роты временно будет исполнять младший лейтенант Фролов…

20

Сильный порыв ветра бросил в комнату через разбитое окно снежную пыль и разметал по полу какие-то бумажки.

Эгон Ньяри лежал на полу в углу. Он застонал и, открыв глаза, увидел над собой круглый стол, покрытый скатертью, бахрома которой касалась его волос. Голову словно стиснули железным обручем, в висках больно стучало, в ушах звенело. Как он очутился под столом, Эгон не знал.