Осень в Пекине. Рассказы

— Я ее когда-нибудь отпилю! — процедил он сквозь зубы.

Однако зубы неожиданно разомкнулись, и голос прозвучал во всю мощь.

"Черт! — подумал он.— Так я разбужу весь дом!"

Прислушавшись, он все же обнаружил, что ничего не произошло, и равномерное дыхание пола и стен успокоило его. За шторами уже начинал сереть рассвет... Наступало бледное зимнее утро. Клод Леон вздохнул, а его ноги нащупали тапочки у кровати. Он с трудом поднялся. Сон тяжело выходил из расслабленных пор его тела, издавая при этом очень тихий, похожий на писк мыши во сне, звук. Он подошел к двери, но прежде чем повернуть выключатель, развернулся лицом к шкафу. Вчера вечером, скорчив зеркалу гримасу, он резко выключил свет, и теперь, прежде чем идти на работу, ему хотелось увидеть это отражение. Он решительно включил свет. Вчерашнее отражение было еще на месте. Увидев его, Клод громко расхохотался, а отражение медленно растаяло при свете, уступив место новому, сегодняшнему Леону, который, повернувшись к своему отражению спиной, пошел бриться. Он торопился, чтобы прийти на работу раньше шефа.

2

К счастью, он жил недалеко от Компании. Зимой — к счастью. А летом дорога становилась чересчур короткой. Ему надо было пройти ровно триста метров по улице Жака Лемаршана[2]. В 1857—1870 годах он инспектировал контрибуции, а прославился тем, что геройски защищал воздвигнутую от пруссаков баррикаду. В конце концов они ее взяли, подойдя с тыла; бедняга, не имея пути к отступлению, дважды выстрелил себе в рот из винтовки Шаспо, кроме того, при отдаче ему оторвало правую руку. Клод Леон обожал подобные истории и в ящике своего рабочего стола прятал полное собрание сочинений доктора Кабанеса[3], переплетенное в черный коленкор, придававший ему вид бухгалтерских книг.

От холода красные ледышки потрескивали на тротуарах, а женщины пытались спрятать ноги под короткие юбки из бумазеи. Проходя мимо, Клод бросил вахтеру "Здравствуйте!" и боязливо приблизился к решетке лифта производства "Ру-Консилибюзье", у которой уже ожидали три секретарши и один бухгалтер. Клод приветствовал всех вежливым жестом.

3

— Здравствуйте, Леон,— сказал шеф, открывая дверь.

Клод вздрогнул и поставил большую кляксу.

— Здравствуйте, господин Сакнуссем[4]! — пролепетал он.

— Разиня! — проворчал тот.— Постоянно кляксы!..

— Простите, господин Сакнуссем, но...— произнес Клод.

— Сделайте так, чтобы она исчезла!..— приказал Сакнуссем.

Клод склонился над кляксой и принялся усердно ее вылизывать. Чернила были на вкус горькими и воняли тюленьим жиром.

У Сакнуссема было превосходное настроение.

— Вы читали сегодняшние газеты? Веселые времена готовят нам конформисты, верно?..

— М... да... господин,— пробормотал Клод.

— Вот мерзавцы! — воскликнул шеф.— Ох, пришло время быть настороже... Вы ведь знаете, они все вооружены!

— А?..— выдавил Клод.

— В дни Освободительства все это видели,— сказал Сакнуссем.— Они вывозили оружие просто грузовиками! А порядочные люди, вроде нас с вами, безоружны.

— Конечно...— подтвердил Клод.

— У вас тоже нет оружия?

— Нет, господин Сакнуссем,— сказал Клод.

— Вы могли бы достать мне револьвер? — ни с того ни с сего спросил Сакнуссем.

— Ну...— замялся Клод,— может, через двоюродного брата домовладелицы... Ох... не знаю...

— Отлично! — провозгласил шеф.— Значит, я могу рассчитывать на вас? Только не очень дорогой и с патронами, ладно? Эти проклятые конформисты... Нужно быть начеку, верно?

— Безусловно! — подтвердил Клод.

— Спасибо, Леон! Я надеюсь на вас. Когда вы можете его принести?

— Необходимо узнать...— сказал Клод.

— Естественно... Можете располагать временем... Если хотите раньше уйти с работы...

— О нет!..— ответил Клод.— В этом нет необходимости.

— Ладно,— сказал Сакнуссем.— И потом, никаких клякс, хорошо? Следите за своей работой, черт побери, вам платят не за то, чтобы вы ничего не делали!

— Буду следить, господин Сакнуссем,— пообещал Клод.

— И не опаздывайте на работу! — в заключение добавил шеф.— Вчера вы опоздали на шесть минут.

— Но при этом я все же пришел за девять минут до начала работы...— заметил Клод.

— Да, но обычно вы приходите на пятнадцать минут раньше,— уточнил Сакнуссем.— Так что уж постарайтесь, черт возьми!

Он вышел, закрыв за собой дверь. Пораженный, Клод взялся за перо. Руки у него так дрожали, что он поставил еще одну кляксу. Она была огромной. У нее был вид оскаленной морды зверя и вкус очищенного керосина.

4

Клод заканчивал ужин. Сыра остался только один кусок, правда, довольно большой. Желтый, с сиреневыми дырочками, он лениво ворочался в тарелке. На десерт Клод налил себе полный стакан окиси лития с карамелью и прислушался, как тот спустился по пищеводу в желудок. Пузырьки, поднявшиеся от этого потока, с металлическим звуком лопались у него в глотке. Прозвенел звонок. Он поднялся, чтобы открыть. Вошел двоюродный брат домовладелицы.

— Здравствуйте! — сказал гость, честная улыбка и рыжие волосы которого выдавали его карфагенское происхождение.

— Здравствуйте! — ответил Клод.

— Я принес! — сказал гость. Его звали Жеан.

— Ах, да...— сказал Клод,— этот...