Осень в Пекине. Рассказы

— "Цветком Серы" от "Старого друга",— ответила она.

— А это? — спросил он, положив на мягкое место руку.— Что это такое?..

Он подсел на место, освобожденное американцем.

— Дорогуша,— сказала шлюха,— будь благоразумным!

— Официант! — позвал кот.— Настойка с зеленой мятой.

— Ну нет! — возразила сестра Питера Гнея.— Наконец-то!..— сказала она, увидев открывшуюся дверь.

Вернулся Питер с набитой отбросами курткой.

— Не давай ему больше пить,— произнесла она,— он уже совсем готов!..

— Подожди,— сказал Питер Гней.— Мне нужно почистить куртку. Официант! Два сифона!..

Он развесил куртку на спинке стула и обильно ее просифонил.

— Классно!..— сказал кот.— Официант!.. А зеленая мята... Ик!..

— Ты мой спаситель!..— сразу же после этого воскликнул он, обнимая Питера Гнея.— Пойдем, я угощу тебя рюмашкой!

— Нет, старина,— запротестовал Питер Гней.— Вы близки к получению кровоизлияния.

— Он спас меня! — взвыл кот.— Он вытащил меня из дыры, полной крыс, где я чуть не сдох!

Расчувствовавшись, шлюха уронила голову на плечо мужчины в сандалиях, который отстранился от нее и отправился завершать удовольствие в уголок...

Кот запрыгнул на стойку и выдул оставшийся на дне бутылки коньяк.

— Брр!..— замотал он головой.— Тяжело пошел!.. Без него я пропал бы, погиб!..

Шлюха навалилась на стойку, а ее голова упала меж локтей. Второй американец тоже покинул ее и устроился рядом со своим соотечественником. Их блевание синхронизировалось, и они принялись изображать на полу американский флаг. Тот, что пришел вторым, занялся сорока восемью звездочками.

— Дай мне обнять тебя... Ик!..— расчувствовался кот.

Утерев слезу, шлюха произнесла:

— Какой он милый!..

Чтобы не обижать кота, Питер Гней поцеловал его в лоб. Кот заключил его в объятия, но неожиданно разжал лапы и рухнул наземь.

— Что с ним? — обеспокоенно спросила сестра Питера Гнея.

Питер Гней достал из кармана хирургическое зеркальце и вставил его коту в ухо.

— Он умер,— заглянув туда, заключил он.— Коньяк попал ему в мозг. Видно, как он там растекается.

— О! — всхлипнула сестра Питера Гнея и неожиданно расплакалась.

— Что с ним? — обеспокоенно спросила шлюха.

— Он умер,— повторил Питер Гней.

— О...— произнесла она,— после всего того, что мы для него сделали!..

— Какой хороший был кот!.. И как умел говорить!..— сказал вернувшийся мужчина в сандалиях.

— Да! — поддержала его сестра Питера Гнея.

Официант, до сих пор не сказавший ни слова, похоже, начал оправляться от шока.

— С вас восемьсот франков!..

— А? — обеспокоенно спросил Питер Гней.

— Я плачу за всех,— сказала шлюха и достала из красной кожаной сумочки тысячу франков.— Официант, сдачу оставьте себе!

— Спасибо,— сказал официант.— А как мне быть вот с этим?

И он с отвращением указал на кота. По его шерсти бежала струйка настойки зеленой мяты, образуя сетчатый узор.

— Бедный малыш!..— всхлипнула шлюха.

— Не бросай его так,— сказала сестра Питера Гнея.— Нужно же что-то сделать...

— Он пил, как не в себя,— заявил Питер Гней.— Это глупо. Ничего нельзя поделать.

Шум Ниагарского водопада — звуковое сопровождение происходившего с того самого момента, когда американцы покинули остальных,— неожиданно оборвался. Они вместе поднялись и подошли к остальным.

— Коньяк!..— потребовал первый.

— Баиньки, большой мой!..— сказала шлюха.— Пошли!..

Она обняла их обоих.

— Извините, дамы и господа,— произнесла она.— Мне нужно уложить спать моих деток... Жаль, конечно, бедного котика... Вечер был таким многообещающим...

— До свидания, мадам,— сказала сестра Питера Гнея.

Мужчина в сандалиях с сочувствующим видом по-дружески хлопнул Питера Гнея по плечу и ничего не сказал. Он сожалеюще покачал головой и на цыпочках вышел.

Официант не скрывал, что ему хочется спать.

— Что будем делать? — спросил Питер Гней, но его сестра ничего не ответила.

Тогда Питер Гней завернул кота в свою куртку, и они вышли в темноту. Воздух был холодным, а на небе поочередно загорались звезды. Церковные колокола, оповещая население о наступлении часа ночи, играли похоронный марш Шопена. В этой душераздирающей атмосфере они медленно продвигались вперед.

Они подошли к углу улицы. Черное, алчное отверстие канализации поджидало их. Питер Гней развернул куртку и осторожно извлек оттуда застывшего кота. Сестра молча погладила его. Кот медленно и навсегда исчез в темноте люка. Раздался звук: "Хлюп!", и отверстие канализации сомкнулось в довольной улыбке.

ПОЖАРНИКИ

Патрик все чиркал и чиркал спичкой о стену. Хотя из-за потрескавшейся краски стена была шероховатой — совсем как спичечный коробок,— он уже ни на что не надеялся. Шестая спичка и вовсе сломалась. Патрик прервал свое занятие. Он не сумел бы зажечь короткий обломок и не обжечь при этом пальцы.

Не унывая и напевая песенку про Христа, он побрел на кухню. Его родители были почему-то уверены, что спичкам место рядом с газовой плитой, а не в шкафу с игрушками. И сколько не протестуй, вопрос решался не в пользу Патрика. А имя Христа использовалось для красного словца, поскольку в семье все равно никто не ходил в церковь.