Осенний август

Весь вечер Скловский, статный мужчина с мягкими, но не терпящими возражений повадками, делал Вере недвусмысленные намеки, на которые она пыталась отмалчиваться. Когда она уходила, он сопроводил ее в холле и, вырвав шубку у нее из рук, помог Вере надеть ее. Когда шубка опустилась на плечи, Скловский скрепил на ней руки и опустился к Вериной щеке. Вера дернулась и нечаянно ударила его по подбородку.

– Простите, – пролепетала Вера, не зная, как выйти из щекотливой ситуации.

– Ничего, – мягко произнес Скловский. – Мне нравятся опасные женщины.

Банальность этой формулировки возмутила Веру.

– Я должна идти к мужу, – сказала она твердо и направилась к двери. – Спасибо за все.

Скловский, виртуозно переступив через собственные ноги, опередил ее снова и по-хозяйски обнял за талию.

– Ну же, Верочка. Неужто вы меня совсем не уважаете.

«А мне что за прок?» – брезгливо подумала она.

Вере нелегко было расстраивать людей. Но, оказалось, что, если не овладеть тактикой отказа, люди покусятся на то, что им не принадлежит, без всяких зазрений совести.

– Виктор Васильевич! – сказала Вера хриплым от волнения голосом. – Я, кажется…

Скловский отпору не внял и направился ниже. В приступе страха и отвращения она, насколько могла сильно, ударила его ногой.

Маневр удался. Скловский с воплем отвалился.

– Что ты себе позволяешь?! – заорал он.

– Оставьте меня в покое!

– Буржуйская морда мне будет указывать, что делать?

Не дожидаясь дальнейших обменов любезностями, Вера бросилась к выходу.

– Как бы тебе не пожалеть! – крикнул ей вдогонку Виктор.

36

Зайдя в прохладный холл и проклиная свой разрастающийся живот, Вера поставила авоську на старую ободранную тумбочку и вдохнула распластанный по дому запах кофе, который теперь ей нельзя было пить… В очередной раз она припомнила Ярослава со смесью чувства вины и злобы. Ей показалось, что кто-то ходит в саду.

– Матвей! – крикнула Вера, и снова ее обожгло сознанием, что она обманщица и не имеет права к нему обращаться.

В форточку постучали.

Вера выглянула в окно и подавила вскрик уже в горле.

– Здравствуй, родная, – осклабился Игорь.

– Где Полина? – давясь воздухом, который заглатывала, выдавила из себя Вера, неотрывно смотря на гостя.

– Забавно ты прибрала к рукам ее незадачливого женишка.

– Где Полина?! Я ищу ее уже не первый год!

– Тебя правда интересует это? Без нее, мне казалось, твоя жизнь серой мышки только улучшилась. Впусти меня.

Вера, дрожа, раздумывала. Наконец, любопытство победило осторожность. Игорь оказался внутри.

– Где моя сестра?!

– Моя красавица… – мечтательно протянул Игорь. – Какая кожа… Несмотря на не лучшее твое положение.

Он начал гладить ее по лицу и губам. Вера грубо ударила его руку.

– Ты хочешь знать, где твоя сестра… Но ты не имеешь на это права, – с досадой обронил Игорь, трогая посуду в серванте.

Вера поняла, что лучше молчать и дать ему высказаться.

– Не имеешь, – продолжил он, не дождавшись сопротивления. – Потому что ты отреклась от революции и отрекаешься до сих пор. Жируешь тут, вынашиваешь детей. Какая мерзость. Ты живешь так, словно ничего не происходит.

– Пока я об этом не думаю, этого не происходит.

– Хм…

– Белая плесень заслуживает уничтожения.

– Но я приняла революцию!

– Ты ни за что не боролась, что толку, что ты приняла ее? Кому нужны слова?

– Я никогда революционером и не была. Сочувствовала ей, видела ее огрехи. Не более. Человек – индивидуалист по своей природе.

– Ты дура. Как раз мы индивидуалисты. Любой головорез заткнет за пояс заумную тебя или твоего муженька – гедониста.

– Вы просто хотите заткнуть пустоту этой якобы ненамеренной оригинальностью.

– Не тыловой крысе что-то мне доказывать.

– Не высокомерному убийце доказывать что-то мне.

Игорь насмешливо скривил рот. Вера старалась скрыть дрожь от воспоминаний, как она бежала за Полиной. Наверное, хватало от Игоря жестокости несчастливцам, попавшимся на пути… Где же Матвей?

Игорь откинул назад идеально подстриженный затылок и загоготал.

– Вы не можете понять, что нельзя делать то, что приносит страдания другим. Просто не можете.

– Страдания какого рода? Если я изменю жене, меня не накажут. Но если я отниму рубль у соседа, ко мне тут же прибегут стражи порядка. Мораль текуча, не правда ли?

Вера молчала.

– Зачем ты приехал? Глумиться?

– Ну-ну, Вера. К чему такие краски?

– О, мерзавцы вроде тебя очень любят делать вид, что все происходит только по воле человека, забывая, что люди управляемы. Даже такие, как Полина. Учти, что в этот раз ты невредимым не уйдешь, – проронила Вера, все посматривая на дверь.

– Учту, дорогая. И расскажу тебе кое-что интересное.

– Едва ли твои очередные человеконенавистнические бредни…

– Это о Полине.

Вера стихла на полуслове.

– Что?

– Как она умерла.

37

Вера напряженно смотрела на Игоря. Он молчал.

– Ты лжешь, – она сглотнула.

Игорь молча смотрел на нее.

– Что ты молчишь? – сказала она с раздражением.

– Потому что ты не знаешь ничего и что-то из себя мнишь.