Осиное гнездо

— Холодно мне чтой-то, Митрику! Пожалел бы свою Маруньку, а ты чуть ли не с кулаками набрасываешься! Нехорошо это. Жалеть будешь потом. Совесть тебя замучает, когда меня не станет. А это должно случиться, может быть скоро…

— Никогда не пожалею. Я давно тебя не лупил, вот ты избаловалась вся. Где Рая, почему ее нет дома? почему посуда немытая, почему никакого ужина нет?

— Я сама только вчерась поела, а потом во рту, окромя воды, у меня ни чего не было.

— Почему? Или я тебе в деньгах отказываю?

— Нет, не отказываешь.

— Тогда в чем дело?

— Пост у меня. Я за детей наших молюсь, я к ним на могилки хожу, кушать им ношу, и сама я к ним уже хочу насовсем перебраться. Сделай так, чтоб я померла поскорее, и похорони меня рядом с ними. Что ты с черпаком ко мне идешь, ты пиштолет вытащи, пристрели свою Маруньку, избавь ее от мучениев земных, это будет более благородно, чем издеваться над беспомощным человеком.

— Дура! — произнес Дискалюк и вздрогнул. — Я тебе жизнь не давал, и я отнимать ее у тебя не стану, не имею права. Руки… пачкать не хочу…

— Бог дал, Бог и отымет, ты потерпи немного, — сказала Марунька. Сейчас она чувствовала прилив необыкновенного тепла, даже жара и ей хотелось снять с себя халат, но этому мешал муж, который находился рядом. — Ты пойди, открой холодильник, там должно быть масло и баночка с красной икрой, а я тут полежу. Дюже мне было холодно, а сейчас горячо, кажись, горю вся.

Он положил ей руку на лоб и ужаснулся: лоб был горячий как раскаленная сковорода.

— Ну, лежи, что с тебя возьмешь, — сказал он и ушел на кухню. Ему стало жалко ее и страшно, он понял, что она не виновата и совесть стала мучить его уже испорченную душу, а потом вдруг стала отступать: образ Аси, теперь неотступно следовавший за ним, быстро вытеснил эту жалость и погасил, пробуждавшуюся совесть. То, что давно дремало в глубине его подпорченной души, еще до встречи с Асей, теперь проснулось вновь и полностью овладело им. И с этим нельзя было справиться.

«Лишь бы все хорошо кончилось, — думал он, уплетая бутерброд с икрой. — У меня не было бы никаких препятствий, чтоб жениться на Асе. С Ганичем я ее разведу. Это будет нетрудно, а что касается Маруньки, она никогда на развод не согласилась бы, и заставить ее невозможно. Если она будет достаточно разумной, она умрет, а я устрою ей пышные похороны. Скорее бы это случилось. Врача? нет, врача вызывать не буду, пусть все идет своим чередом».

Обнадеженный нахлынувшей на него фантазией, он достал бутылку водки и налил себе в стакан. Водка всегда притупляла страх за последствия в любой авантюре и способствовала рождению, какого-нибудь подвига. И сейчас он готов был совершить подвиг: убежать из дому, вызвать Асю и умчаться с ней куда-нибудь далеко-далеко.

Но этому замыслу помешала дочка. Она явилась около двенадцати ночи, вся покусанная, помятая, но страшно довольная. Видно было, что она побывала в хороших мужских руках.

— Ты где была, почему так поздно домой явилась?

— Трахалась, папочка! Ой, как хорошо! Ну, дай, я тебя поцелую! Сделай добрые глаза. Твоя дочь уже большая, высокая дылда, вполне сможет тебе внука родить. Если будешь плохо ко мне относиться, обижать меня, я досрочно, в отместку, сделаю тебя дедушкой. Может, ты тогда не станешь волочиться за этой сучкой Асей, — знаешь, как мама страдает? Где она, кстати?

Рая бросилась в спальню и тут же уронила голову на горячую материнскую грудь.

— Мама, что случилось, ты горишь вся! Врача! Папа! ну как ты можешь сидеть коньяк лакать, когда у матери под сорок? Подлец, подлец и больше никто! Ненавижу тебя! Не подходи ко мне! Срочно вызывай «скорую». Я не знала, что ты такой бездушный. О Боже! ну и семейка!

Она сама бросилась к телефонному аппарату и стала названивать в больницу. Сонный голос дежурного ответил, что все врачи давно ушли, но что, если беда, кто-то может прийти, он даст жаропонижающее.

Рая накинула кофту на плечи и как ошпаренная выскочила на ушицу. Дмитрий Алексеевич подумал, что нехорошо отпускать дочь одну в темень, а вдруг ей кто встретится и станет приставать, а она начнет, как всякая порядочная девушка защищаться, и выйдет драка не на жизнь, а на смерть. Обуреваемый такими мыслями, он тоже выскочил на улицу, но Рая уже была далеко и не слышала его голоса.

45

«Подожду с полчасика, и если ее не будет, начну будить начальника милиции, пусть поднимает взвод в ружье. Нечего им дрыхнуть, бездельники эдакие. Все им зарплаты не хватает. А все особняки строят. Значит, обдирают свободных граждан, как только могут!», думал Дискалюк по дороге домой.

В прихожей он снял плащ и тихонько заглянул в спальню жены. Та лежала по-прежнему, не меняя позы, на спине, несколько тяжеловато дышала, полу закрыв глаза. Возможно, она и слышала, что кто-то вошел и этот кто-то был ее муж, но она решила не подавать вида. Она вспоминала свое прошлое.