Осиное гнездо

А Юрий Андреевич, когда ушел подчиненный, заговорил сам с собою вслух: «Вот дурак-то, он думает, что тысяча долларов спасет больных и голодных детей Чернобыля. Да там нужны миллионы, а что одна тысяча? Одна тысяча это все равно, что песчинка в море. Тут нужна государственная программа. Но даже государство боится выделять, потому что все разворуют и до детей решительно ничего не дойдет. Я лучше эту тысячу присовокуплю к этим пятнадцати и начну дом строить… для своих детей. Я когда-то же уйду, а дом останется, не возьму же я его с собой на тот свет. Пусть и Дискалюк строит свои дома, они тоже останутся. А какая разница кто строит, государство или отдельный человек. Раньше рэкетом занималось государство, а теперь дали возможность людям. Что тут плохого? Я например ни у кого не требую, сами приносят, да еще сгибаются в три погибели: бери, дорогой! А почему бы собственно не взять? Все берут, и я беру. Сейчас может удержаться только тот, кто берет. Я беру, я же и отдаю Дискалюку, и еще в Ужгород надо будет своему непосредственному начальству относить. Дискалюк тоже в Ужгород относит, а Ужгород уж в сам Киев переправляет. Туда стекаются все капиталы. Там более масштабные сосуны. Если люди на местах не будут о себе заботиться, то, пожалуй, останутся в трусах. Нет, я этого в отношении себя не допущу. Фиг ушки вам, киевские сосуны».

Тут брякнул телефон. Звонил прокурор.

— Ну что тебе? — спросил Юрий Андреевич.

— Что ж ты мне все время ножку подставляешь, скажи! — спросил прокурор.

— Я согласен сотрудничать с прокурором, но хотел бы, чтобы прокурор иногда и советовался со мной. Ты более подкован в юридических вопросах, я это признаю, но это не значит, что я, начальник милиции у тебя на побегушках. Этот бизнесмен нужен району: без него и экономика района не будет развиваться, — зачем же его сажать, скажи. Ну, подумаешь, поцеловал какую-то девчонку, ну и что же? Она, небось, рада до смерти. Это все козни родителей. Я бы, наоборот, их привлек к ответственности за плохое воспитание. Почему эта сопл юшка вечером по улице шатается? Я еще участковому Цеберко вмажу: он тоже должен следить за порядком. Что, что? Неприкосновенные личности? В наше время? Да это смешно. Только депутаты Верховной рады неприкосновенны. Ну, не знаю, не знаю.

На том конце провода раздались гудки, значит, там повесили трубку… без разрешения, вернее без завершения разговора. Значит, противостояние продолжается. Тоже мне прокурор! Ну и живи на свою маленькую зарплату. Мы сделаем так, что ты в районе ничего не будешь значить. Я сделаю тебя английской королевой, вот увидишь, клялся самому себе Ватраленко.

Сам он не требовал взяток, люди несли. А если не несли, он делал все наоборот. Потом уже, гораздо позже все усовершенствовалось. Само собой так получилось. Для того, чтобы посидеть у него в кабинете пять минут, надо было положить в ящик стола пятьдесят долларов. Это только за беседу. А за услугу отдельно.

Вот и сейчас у дежурного внизу торчит начальник Ясинского лесокомбината Бойко. Что ему надо? Ах, ему срочно? Тогда пусть помучается немного. Юрий Андреевич нарочно спустился на первый этаж и не глядя на начальника лесокомбината, прошел мимо. Тот за ним вдогонку.

— Юрий Андреевич, дорогой! Времени в обрез, не могу ждать, там на перевале машина с буковым лесом, ваш работник, Цап, ни за что не хочет пропустить. Уж совали ему сто гривен — не помогло, сделай что-нибудь, Юрий Андреевич!

— Подожди, я сейчас вернусь. У меня неотложное дело…

И Юрий Андреевич завернул за угол, зашел в кафе и сел у окна с опущенной занавеской. Откуда-то возник владелец кафе, раскланялся и тут же сам стал ухаживать за могущественным посетителем.

Юрий Андреевич не торопливо перекусил жареную картошку с жареной бараниной и жареным луком, принял вовнутрь всего лишь сто грамм, вытер губы рукавом, потому что салфетки кончились, блаженно потянулся, подошел к кассиру и сделал движение достать кошелек. Опять возник владелец кафе.

— Нет, нет, что вы! Наоборот, мы вам еще должны. Для вас обед в нашем кафе всегда бесплатно, запомните это уважаемый Юрий Андреевич. Нет, нет, не может быть и речи. Не обижайте, прошу вас.

— Мои работники часто мучают тебя?

— Случается, случается, не без этого, но я, как видите, не жалуюсь.

— Позвони мне, если почувствуешь, что к тебе придираются.

Неторопливой походкой Юрий Андреевич вернулся в свое заведение, а у дежурного на первом этаже нервничал Бойко. Он расхаживал из угла в угол с папиросой в зубах, а когда увидел начальника милиции, обрадовался как девушки, опоздавший на свидание.

— Думал: не дождусь, ну, слава Богу.

— Заходите, — разрешил Юрий Андреевич, поднимаясь на второй этаж.

— Что у вас там?

— Машину с лесом не пропускают. Это я для друзей в Ивано-Франковск отправляю. Немного.

— Сколько?

— Двадцать кубов.

— Хорошо, я разберусь, — глядя в записную книжку, сказал Юрий Андреевич.

— Но машина не может там стоять весь день, пока вы тут будете разбираться. Я пойду, принесу бутылку шампанского, мы по стакану и по рукам.