Осиное гнездо

Только сейчас дежурный заметил, что у нее кеды разного цвета и разного размера на ногах, а юбка во многих местах требует штопки. Он в ужасе отвернулся, а его коллега бросился в будку и начал хвататься за телефон. Другой дежурный в это время проверял документы начальника налоговой инспекции Шушняка. Мария воспользовалась замешательством дежурных, проскользнула вперед Шушняка и очутилась высоко на лестнице, ведущей на этажи, и таким образом была в зоне недосягаемости дежурных.

— Срочное сообщение! — заревел дежурный не своим голосом. — На второй этаж прорвалась женщина с плакатом. Это террористка. Есть ли у нее бомба? Я не знаю, но думаю, что нет! Во всяком случае, примите меры безопасности. Я ничего не мог сделать клянусь, господин Мавзолей! Она на меня грудью, знаете, такой мощной, я думал: задушит!

Тем временем в коридоре второго этажа страшная женщина уже стояла с развернутым плакатом. Мавзолей, не успев надеть бронежилет, выскочил из кабинета, демонстрируя свою широкую грудь и со сжатыми за спиной мощными кулаками, ринулся на воображаемую террористку. Он готов был на риск ради своего любимого шефа, и уже успел предупредить его об опасности.

Дискалюк вооружился двумя пистолетами, и так же надел бронежилет. Он вышел через потайную дверь и обошел террористку с противоположной стороны, остановился за ее спиной. Мария стояла с развернутым плакатом «Мать — одна ночка» в центре фойе и опершись на колонну, тихонько напевала «Вставай проклятьем заклейменный…». Дискалюк первый определил, что эта скверная баба никакой опасности не представляет и судя по плакату, написанному не ею, кстати безграмотно, стоят некие другие силы, с которыми, очевидно, придется считаться и поэтому он, увидев Мавзолея, шепнул одно короткое слово: отбой, и Мавзолей тут же озарился улыбкой.

— Ну что, девушка? плакатик-то у вас написан неправильно, — кто вам его сочинял?

— А тебе-то какое дело, жирный поросенок? — окрысилась Мария.

— Хорошо, давайте не будем, — примирительно сказал Дискалюк. — Сверните свой плакат, пройдемте ко мне в кабинет, где вы можете изложить все свои требования.

— Без очереди, между прочим, в не приемный день, — добавил Мавзолей.

— А мне один хрен, что в приемный день, что не в приемный день, — сказала Мария. — А вы и есть этот … Диско-падлюка?

— Дискалюк, гражданочка, Дискалюк, выражайтесь грамотно… в наше время нельзя допускать такие оплошности, — лепетал Мавзолей.

— Я юнирситетов не оканчивала, я защитников родины на свет производила, в муках их рожала, чижело воспитывала, а теперь нам на хлеб не хватает, как это так? Вон вы оба, как откормленные хряки, а видели бы вы моих детей! Да они от ветра шатаются, все ребра сосчитать можно, — наступала Мария по пути в кабинет великого человека.

— Садитесь, пожалуйста, — вежливо предложил Дисклюк, — расскажите о себе, о своих проблемах. Если сможем, окажем единовременную помощь, не стоять же вам с протянутой рукой.

— Как Ленин. Гы-гы-гы! — Мария впервые улыбнулась, обнажая неестественно удлиненные зубы, так как пародонтоз укоротил ее десна. — Дай курнуть, а?

Не дожидаясь разрешения, Мария схватила пачку со стола, вытащила сигарету и, сверкая плутовскими глазами, сунула ее в некрашеные, потрескавшиеся губы.

— Зажигалку-то дай, чо жмешься, как целочка?

— Да поймите же, наконец, симпатичная гражданочка… — начал, было, Мавзолей, но Мария перебила его.

— Я тебе понравилась? Гы-гы-гы! Мы могли бы поладить.

— Ближе к делу! — сказал Дискалюк. — Ваша фамилия, где живете, кто у вас председатель сельского совета, сколько у вас земли, какая живность, чем занимаетесь и т. д. — Все расскажите!

— Фамилия моя Курганова Мария, урожденная Задоцелла. Девять живых детей от разных подонков — вот моя живность. Я никому не отказываю. Совецка власть меня за это щедро вознаграждала, а теперь хоть помирай, — что же вы, думократы хреновы, на таких, как я, рукой махнули? Да знаете ли вы, сколько нас таких, как я, развелось? Каждая третья баба — мать одно ночка. Земли у меня нет, да и не нужна она мне: на земле трудиться надо в поте лица. А я мать — одно ночка. Мне положено трудиться в постели.

— Одиночка, — поправил Мавзолей.

— Вы у нас первая, больше к нам пока никто не обращался, — сказал Дискалюк. — Новая власть испытывает трудности,…Налоги никто не платит, откуда же взять деньги на пособие матерям — одиночкам?

— От верблюда! — подсказала Мария. — Вон наш председатель Лимон по кусочку земли продает. Крестьянскую же землю крестьянам и продает. Сперва большевики ее просто так отобрали, а теперь, когда большевики ушли, демократы распродают отобранную у крестьян землю за денежки. Вот из этих награбленных денег и помогайте таким, как я.

— Позвольте, а откуда вы знаете, что председатель сельского совета за выделенные участки берет деньги?

— Как же! Всю землю моей матери он продал Пицце за триста долларов. Пицца сам сказал мне об этом.

— И вы не возражали?