Осиное гнездо

Тут же она купила бутылку водки, прошла в самый дальний угол, отвернула пробку и начала сосать приятно обжигающую внутренности жидкость. Когда бутылка оказалась пустой и легкой, Мария поставила ее в угол, вытерла губы рукавом и улыбаясь во весь рот, вышла из магазина. Мир снова показался ей пригодным для жизни, в которой не только одни огорчения, но и радости.

«Вот сейчас пойду, накуплю не только картошки, но даже возьму бутылку подсолнечного масла и два батона хлеба, устрою пир этой ораве. Хоть бы кто из них умер, так нет, все живы. Все! Это какой-то ужас. Стоит только один раз лечь под мужика, и даже удовольствие от него не получишь, а глядишь, через некоторое время брюхо начинает увеличиваться, — где же справедливость? Есть ли Бог на небе?»

По всему ее грешному телу стало разливаться тепло, появилась необыкновенная легкость в ногах и светлые мысли в мозгах, как бы застилающие все плохое в мире и вызывающие только положительные эмоции на все, что ее окружало. Она села в скверике на единственную скамейку, с одной поперечной дощечкой за спиной, рядом с памятником Борканюку, глянула на свои ноги, обутые в разные кеды, один из которых был длиннее другого, и раскатисто захохотала. Правая ее рука, в которой она зажала более двухсот гривен, была вся в ссадинах и царапинах, полученных в недавней драке с соседкой Марией Плантычихой, у которой она вытащила из тайника целых сто долларов, когда та валялась пьяная вусмерть и ни о чем не ведала. Драка произошла позже, когда Плантычиха очнулась и полностью пришла в себя. Обнаружив пропажу, организовала трех взрослых сыновей и с этой командой бросилась на штурм дома Марии. Сто долларов пришлось вернуть.

«Ну ничего, я компенсирую эту потерю» решила Мария и как собачка начала зализывать царапины языком.

62

В Рахове теперь два миниатюрных рынка. Здесь можно было обменять гривны на доллары и доллары на гривны, купить натуральное мясо, молоко, сметану и заграничные тряпки, которые, казалось, выглядели красивее отечественных изделий.

Мария быстро вспомнила, что есть такие блага и ринулась за покупками.

Купив кроссовки за шестьдесят пять гривен, Мария села на берегу Тисы, сняла свои страшные, позорные кеды, швырнула их в реку и надела модную обувь. «А что если взять джинсы? Да это же получится кайф. Ни одна сучка не будет так хорошо выглядеть как я. Интересно сколько они стоят? Если сто шестьдесят — беру. Тут еще останется на обратную дорогу и на две буханки хлеба. На один ужин этой ораве. Черт с ними, пусть подыхают, коль государство не хочет проявлять о них заботу».

— Мне джинсы и подешевле, — сказала она продавцу, — а то малость поиздержалась, с денежками туговато стало. Кавалеры знают одно: дай и все тут. А отдачи никакой. Разве что пузо после них начинает пухнуть, как хлеб на дрожжах.

— Какой суммой вы располагаете? — спросила продавщица. — Фирменные — одна цена, польские — другая, сами понимаете, Польша есть Польша. Вот они польские сто пятьдесят пять.

— А на них что, написано, что они польские?

— Бирку можете оторвать, и сойдут за американские. Только старайтесь не стирать: побелеют, стирки не любят.

— Годится, — сказала Мария. Она рассчиталась, схватила джинсы под мышку и побежала в заросли на берегу Тисы, облачилась в новенькие джинсы и почувствовала себя королевой.

На автобусной станции решила прокатиться на халяву, как мать одиночка и как ни странно это ей блестяще удалось. Мария обладала удивительным свойством наступать, давить и мало кто выдерживал ее напора, даже замки погребов соседей не выдерживали ее умения и мастерства.

В Бычкове она была в сумерках. Оставалось каких-то пятнадцать километров, чтоб добраться до своей берлоги, но это ведь сущие пустяки. Правда, никакого транспорта уже не было. Что делать? Опохмелиться что ли? Вот магазинчик открыт, а там, на витрине, через стекло светятся бутылки с прозрачной волшебной жидкостью. А была, ни была.

— Одну бутылку и пирожок какой-нибудь! — приказала она продавцу. — Стакан есть?

— А то, как же?

Первый двухсотграммовый стакан она выпила, поцеловала в донышко, к изумлению продавца и водителя такси, который зашел выпить минеральной воды в ожидании пассажиров. Второй стакан пошел с причмокиванием, блаженно срыгнула и закусила пирожком.

— Эй ты, не хочешь пирожка? — обратилась она к таксисту.

— Спасибо, я могу взять, вот он на полке.

— Да не тот пирожок я имею в виду, олух ты несусветный. У тебя машина? Тогда поехали. Тут каких-то пять километров, не более того. Ну, решайся, пока не передумала. Пирожок весь горит, понимаешь? Ему нужен массаж.

Водитель покраснел, что-то промычал про себя и поднялся со стула.

— Но ты не бойся меня, я не заразная, просто сегодня у меня удачный день, да и ты мне понравился, давай поладим, а?

— Куда вам ехать?

— В Апшицу… пять километров всего лишь.

— Не пять, а пятнадцать, — сказал водитель. — А деньги у вас есть?

— Сколько?

— Пятнадцать гривен.

— А чего так дорого? Давай за десятку.

— Ладно, — согласился таксист.

63