Осиновая корона

Вскоре Уна тоже увидела их: каменистое, изрезанное выступами скал побережье окаймляло широкую бухту Хаэдрана. Здесь началось её путешествие — хотя, если разобраться, началось оно раньше, очень давно. В порту стояло несколько миншийских и кезоррианских торговых кораблей; бело-голубые знамёна Альсунга гордо реяли на стене и сторожевых башнях. Восторженные крики Двуликих — кроме развалин эпохи тауриллиан, они не видели каменных стен — заглушил рёв пламени. Уна подняла голову; затянутое тучами небо прочертил огненный столб. Раскинув алые крылья, к городу неслась Андаивиль. Позади неё — слева и справа, подобно охранникам, — летели Рантаиваль и Гедиар, сверкающие серебром.

Величественное и пугающее зрелище — но ей некогда было думать об этом. Опустившись на колени, она прижала ладони к белым доскам палубы — к символам-«воротам», открывающим заклятие. Пора.

Лёд.

Не бойся.

Бархатно-пряный голос, прозвучавший в голове, пробрал её насквозь — ещё сильнее холода, вызванного заклятием. Кто-то вторгся в её мысли. Отец или Лис? Хотя что-то в нём было и от привычной, родной робости Бри, и от успокаивающего тона Шун-Ди, и даже от драконьих ноток Инея. Может быть, это часть её самой — та, которой коснулся Хаос. Тот клубок желаний, что вёл её и тянул — по-разному — к каждому из них.

Моё и во мне. Всё это. Это моя земля. Я не стану бояться.

Стиснув зубы, она терпела ледяные волны холода, и сила её желаний, её надежды и боли текла по символам пентаграммы. Она мысленно шла вслед за этой силой — за меловой круг, к краю палубы, потом — вниз, мимо цепи со сброшенным якорем и лодок, которые шумно швыряли в воду Двуликие, мимо русалок (они останавливали корабль, издавая шипящие звуки от напряжения, и над волнами тут и там всплёскивали их серебристые хвосты), по сине-серым волнам — дальше… К северу. Уна видела их — размытые точки, приближавшиеся от горизонта, — хотя обычным зрением не смогла бы разглядеть их отсюда. Белые и голубые паруса Альсунга, плавные движения вёсел в руках гребцов — рабов-иноземцев. Корабли короля Хавальда — много, больше дюжины. Но войти в бухту Хаэдрана им не суждено.

Она выбрала нужную точку и прочертила по воде линию — длинную, насколько хватало сил. Сапфир в кулоне вспыхнул ещё ярче, как сигнальный факел — будто пламени Андаивиль в небе было мало. Глубоко, на дне, возник еле слышный треск: тонкая, кристально прозрачная корочка. Она ползла выше и выше, повторяя изгибы волн — ладонь за ладонью, локоть за локтем, одолевая всё большее расстояние, пока не достигла поверхности. Волны с треском замерзали, покрывались льдом прямо на пути кораблей; издали Уна видела, как тёмные пенистые гребни светлеют и застывают, обращаясь в ледяную стену. Бесполезно просить прощения у невинных прибрежных рыбок и рачков, которых ранила или убила. Для магии всегда нужны жертвы.

Тащить вперёд и вперёд, потом — в сторону, к кораблям; скорее, чтобы они не успели сменить курс, чтобы оказались в ледяной ловушке. Стена льда поднималась из моря на высоту в несколько локтей, и её бугристая поверхность всё росла и росла; вот она поворачивает ещё раз, позади альсунгских кораблей, и вычерчивает новый изгиб, а затем возвращается к берегу; вот она уже обегает их, подобно ледяной петле, и лёд равнодушно слушает хриплые ругательства кормчих; вот впивается в камни берега, и вёсла прекращают грести. Уна лежала ничком на белой палубе — и была там. Была льдом. Лёд был её силой, её мыслями, её сутью. Это она сотворила его, заперев альсунгский флот — хотя бы на какое-то время.

Она больше не боялась.

Теперь главное — удержать барьер. Подумать только: ведь когда-то не получалось даже покрыть коркой льда маленькое кольцо… Что же с ней сделали? Кто это сделал?

Уна положила ладони на новую пару символов, стараясь не отвлекаться на топот ног Двуликих — обутых в лёгкие сандалии или самодельную обувь из оленьей кожи, а чаще всего — босых, — несущихся к лодкам. Кто-то прыгал в воду прямо с палубы, наплевав на холод и высоту: они слишком изголодались по битвам. Кто-то уже на бегу вытаскивал меч или топор; Двуликие-птицы — стаи ворон, группы чаек и соколов — превращались и летели к берегу, чтобы там впиваться когтями в поражённые лица людей.

Драконы скрылись за стенами. Ти'аргские лучники, выстроившись, дали по ним два слаженных залпа стрелами — но, конечно, ни одна не достигла цели. Андаивиль снова выдохнула струю пламени и на этот раз, видимо, задела несколько крыш — судя по воплям и паническим сигналам труб с берега. Дорвавшись до суши, Двуликие с воинственными кличами своих племён бросались навстречу наспех выстроенным отрядам мечников Хаэдрана; даже на расстоянии было видно, как сверкают лезвия и яростно темнеют шкуры одежд.

Уна удерживала чары льда, но не могла не думать о крови, которая скоро прольётся на этот привыкший к мирной торговле берег — на камни и мелкий песок, на гальку, с шелестом омываемую волнами. И кровь пролилась.