Осиновая корона

Рантаиваль принесла её к храму Льер — тому, что казался Уне самым красивым в Академии. Правда, немного печальной, больной красотой: раньше, во время кратких приездов в Академию с матерью или дядей Горо, она всегда чувствовала что-то грустное в этой изящной, устремлённой ввысь груде белых, синих и нежно-голубоватых камней. Башни храма заканчивались тонкими шпилями, пронзающими небо, точно в ласковом укоре. Внутреннее убранство Уна помнила мало — разве что алтарь, ряды молитвенных скамей и серебряные чаши с освящённой водой. Порой в проходах между скамьями, на ступенях или из неприметной дверцы за алтарём появлялись безмолвные, тихо ступающие жрицы — и быстро исчезали, исполнив какую-нибудь повседневную обязанность вроде ухода за чашами или замены масла в светильниках. Жрицы богини воды считались воплощением тайны и кротости; Уна впервые задумалась — как жаль, что сейчас всеобщая кровавая лихорадка угрожает и им.

Странно, что впервые. Сегодня она о многом задумывалась впервые — и откуда взялось это безрассудство? Почему теперь так мало кажется ей недопустимым и так много значит — добиться цели?…

Ты знаешь, что случилось на тракте. Просто не хочешь об этом думать.

Уна вздрогнула. Сначала, как обычно, приняла этот голос за собственную мысль — но он был слишком мягким, глубоким и полным привычкой ко лжи, чтобы принадлежать ей.

«Ты о тех отрядах? О нападающих?»

Рантаиваль кружила над мощёной площадью, медленно опускаясь. Внизу, у храма, уже застыла гигантским алым изваянием Андаивиль и мельтешили человеческие фигурки. Возле драконьей лапы Уна увидела знакомый силуэт в чёрном плаще — и почему-то тревожно оборвалось сердце.

В том числе. Ты знаешь, что я с ними сделал.

«Знаю, — Уна попыталась собраться и думать связно; при мысленных разговорах с отцом её часто пробирала подкожная, лишающая логики дрожь. — Убил. Но это война, и они напали на нас».

Не в этом дело. Ты знаешь, как именно я убил их. Чистая магия смерти — такой ещё не знает Обетованное. И я позволил себе её применить.

Она закрыла глаза. Почему-то в темноте слушать это было проще — хотя мгла, сгущающаяся вокруг, и так не обнажала правду.

«Я поняла, что ты остановил их сердца. Но зачем сейчас говорить об этом? Всё ведь уже сделано. Ты помог нам добраться до Академии».

Она услышала его вздох — сквозь расстояние и ветер. Открыв глаза, разглядела подробнее фигурки на площади: рыцари и пешие мечники, плотными рядами выстроившиеся у ступеней храма. Наконечники, по меньшей мере, полусотни копий и лезвия многих мечей были направлены на Андаивиль, а высокие сине-белые двери — закрыты.

Значит, вот где обосновался наместник Тхэласса на время битвы — не в резиденции, а в храме Льер, который захватчики наверняка сочли бы неприкосновенным (ведь ти'аргцы остаются ти'аргцами, под чьими бы знамёнами ни сражались)? Рантаиваль снижалась, размеренно взмахивая серебром крыльев.

Опять ты оправдываешь меня. Иногда мне кажется: что бы я ни сделал — ты найдёшь оправдание. Совершенно чему угодно.

«Не оправдываю, а объясняю. И ты сам говорил, что я не могу простить тебя».

Одно другому не противоречит. Ты готова вытеснить из разума даже то, что я сделал с теми людьми. Твоя любовь нездорова, Уна, и ты это знаешь.

От живота к груди поднялась лёгкая тошнота. Зачем так? Почему сейчас?…

«Я не понимаю».

Лапы Рантаиваль почти коснулись каменных плит, когда Уна услышала то, чего больше всего боялась:

Уже и не нужно понимать. Я исполнил твою просьбу и вернулся в Обетованное. Я дал тебе много возможностей, но ты ими не воспользовалась. Нет смысла давать ещё.

«Что?! — она задохнулась, вцепившись в драконий гребень. — О чём ты?»

Оставайся там, где ты есть, — его голос звучал надломленно и устало — но никто не смог бы поклясться, что эта надломленность искренна. — Там, где сядет Рантаиваль. Просто не вмешивайся, пока я буду беседовать с Тхэлассой. Это всё.

«Не вмешиваться? Мне нельзя помочь тебе?»

Прозвучало жалко, но она больше не хотела притворяться сильной. Единственный из живущих, способный причинить ей такую боль, только что сделал это — вполне сознательно.

Лорд Альен не отвечал.