Оскол(СИ)

Пачка бланков была мне протянута со словами: "Вот, Андрей Антонович, возьмите".

- Да-да, спасибо... мнэ-э.

- Я Астра. Астра Далматова.

- Очень приятно. Андрей. Андрей Антонович.

Астра улыбнулась:

- Я знаю.

- А! Ну да. Ты, наверное, ищешь Полтавцеву?

- Нет, я жду вас.

Это было уже слишком. Стрелы из глаз и откидывание челки я мог еще вынести. Это - нет. Я не заслужил того, чтобы меня ждала снежная королева.

- Зачем?

- Вы вчера удостоверение потеряли.

- Я?

Отведя глаза, Астра молчала.

- Потерятелось... терерялось... тьфу! Я обронил его где-то, Оля!

Астра всё молчала, но теперь это молчание сделалось осязаемым. Его можно было грузить лопатами и развозить на телегах. Стремясь облегчить свинцовую обстановку, я начал рассказывать, что потерял дорогу, сбился, опять начал. А ей видать надоела моя мелкая суетливость, и принцесса сказала:

- Меня зовут Астра.

Я раз в пять сильнее начал суетиться, желая только одного: скорее все объяснить, чтобы она не ушла, не поняв.

- Я... Мне... Я слышал... это... значит...

Сжалившись, Астра сказала, что я мог недослышать.

- Вот-вот, - обрадовано закивал я. - Недослышал!

Улыбнувшись, она спросила:

- Так вы зайдете к нам забрать его?

- Ну конечно, Астра! - Я еле удержался, чтоб не схватить ее за руки. - Я сейчас спихну эту бухгалтерию, и все.

Оставалось только уговорить Советку Полтавцеву отнести мои бумаги, но по дороге я был перехвачен комсоргом Жуковым и препровожден в красный уголок. Оказалось, что приехал товарищ из горсовета Осоавиахима, ответственный за проведение стрелковой спартакиады.

Уполномоченный направлял нашу деятельность в какое-то русло, чертил схемки зеленоватым крошащимся мелком, вскрывал недостатки и тут же намечал пути их устранения. Потом на трибуну поперся начлагеря, потом комсорг Жуков обещал повысить общий процент попадаемости и, взывая к бдительности, поминал "еще живые тени врагов народа". Завели разговор про заводы, не отпускающие рабочих в снайперские школы...

Уже стало темнеть, и пошел дождь, а вся эта говорильня продолжалась. Я попытался улизнуть, но начальник лагеря пришиб взглядом к стулу и сделал такое страшное лицо, что пришлось выдавать неловкую попытку за желание сесть подальше от окна. Когда "народный хурал" наконец окончился, я сразу убежал под прикрытием вставших разом инструкторов. Еделев не смог меня задержать - орать через головы в присутствии ревизующего товарища он не решился.

Я выскочил на крыльцо.

Астра стояла под навесом, съежившись и держа руки в карманах. Прям беда с ней.

- Ты чего мокнешь?

- Я вас жду, Андрей Антонович.

Проклятье! Ну как ей, дурочке, объяснить. От избытка чувств я чуть не сказал ей что-то "эдакое". Надо себя в руках держать, а то бухну вдруг "милая" или, вообще, "любимая". Голову при ней я, конечно, теряю, факт. Поэтому сказал как можно строже:

- Стрелок Далматова, вы промокли и замерзли. Возьмите мой пиджак.

Мне пришлось укутать снегурочку и отвести к Полтавцевой - до палаток девчонок было около полукилометра.

Продрогла Астра изрядно. Хотя девчонки в нашем лагере неженками не числились, любую физкультурницу схватит пневмония, постой она пару часов на холодном ветру. Ее надо переодеть в сухое и натереть спиртом. Которого, правда, нет, зато есть похмельный самогон. И комплект чистой байки. Но как это сделать? Только от одного ее присутствия голова чумная, а надо как-то сказать: "раздевайся да ложись в постель".

Я опять нацепил маску сурового отца-инструктора и стал рубать команды: "Переодевайся вот в это, укрывайся вон тем, растирайся вот этим".

- А этим, это чем?

- Это?... м-мм... - Я помахал в воздухе рукой. - Это спирт.

Девушка подозрительно скосила глаза на мутное стекло фляги:

- Он больше похож на самогон.

- Ну, самогон. И ладно. Ты ж растираться будешь в профилактических целях.

- А я им буду пахнуть!

- Далматова! Тебя здесь нюхать никто не будет.

- А вы?

- А я пойду и принесу чего-нибудь горячего.

Астра откинула назад волосы и начала стаскивать рубаху. А я, ошпаренно выбегая, был остановлен ехидным вопросом:

- Товарищ командир, а как мне растереть спину?

Боясь повернуться, ответил удушено:

- Руку там... выверни посильнее, - и вывалился в коридор, сопровождаемый тихим смешком.

В коридоре, где я отдыхал, пытаясь придти в состояние близкое к норме, осуждающе глянул на меня с плаката "Механизация РККА" нарисованный красноармеец: мол, что это за сердечные знакомства в учреждении содействия обороне! Тебе-то что, подумалось, махай себе флагом на броне, а мне что делать с этой вот... Мэри Пикфорд. Ведь сообразила, что я на нее не надышусь, и теперь будет чесать мелкой гребенкой. Девчонки это умеют. Легко! Махнут пальчиком, и взрослый мужик начинает бегать, как Барбос на выгуле. И самое в том ужасное, что я был бы счастлив прыгать около Снегурочки, приносить ей брошенную палку, и, заливаясь идиотским лаем, крутить хвостом. Но не мог. Она сильно младше меня, может, еще в школу ходит. Кроме того, здесь в лагере она человек, за которого я отвечаю. Подопечная единица, так сказать. Хорош будет инструктор. Впрочем, не будет.