Оскол(СИ)

- А ты у нее спроси. Тянула ж она тебя из канавы, свинью бурую, аж до мостика.

- Ты что, Федор Федорович, пороху надышался? Это когда такое было?!

- К-а-а-да! - Зеленый вытянул губы в трубочку. - Когда ты, как бревно, из кустов на поляну к девкам выпал.

Вот это заход. Бедная девочка еще и перла меня по откосу метров шестьсот. Я осторожно спросил, открыв один глаз:

- Федь, а я ничего такого?..

- Ничего. Только гитару требовал, да еще врал, что тебе кто-то ногти пообкусывал.

- А зачем гитару? Я играть не умею.

- Ну, эт я не знаю, - Зеленый, спрятав подпольную емкость обратно в рогожу, наморщил лоб:

- Ты, если пить не можешь, не пей. А то, что это... Прибегает ко мне Зинаида Колчева, чуть не ревет: пошли, мол, дядя Федя. Там наш инструктор пьяный, как грязь валяется. Я, понимаешь, туда, и на тебе - герой. В костер упал, девок напугал.

Мощно тогда я долбанул. Факт. Но, чтоб с песнями и провалами сознания... Вот не было Зеленого, хоть стреляй!

Федя как мысли читал:

- Ты что, вообще, ничего не помнишь?

- Почему не помню! Вокзал помню, как пили там с Валькой, помню. Потом назад шел, потом ведьмы эти...

- Чего?

- Ведьмы, - тоскливо проговорил я, пряча глаза.

- Н-да, - буркнул Зеленый. - Чего ж ты напился-то так?

- Друг приезжал, из Ленинграда.

- Тоже студент?

- Не, Валька танкист. Он в городе на бронекурсах усовершенствования комсостава был.

- Это он из Питера сюда ехал, чтоб нажраться?

- Уезжал он, Федор Федорыч. Назначение получил и уехал.

Оружейник, сопя, вытащил бутыль и разлил еще по "стаканычу".

- Ладно, Андрюха, давай за него. Армейские в случае чего первые полягут. И еще, чтоб никогда вся эта мудрость стрелковая не пригодилась.

- Да ладно, че там, - я одним махом опрокинул стопарь и затянул: - "На отлично мы умеем бить гранатою врага".

- Хватит визжать, - от моего пения Федя стал каким-то уксусным. - Шаляпин выискался. Ты объясни лучше, чего вас на эту войну так распирает. Я понимаю Валька твой, это его хлеб.

- Валька лопух, - я приставил к ушам ладони и показал, какой лопух Валька. - У него финны танк сперли.

- Как сперли?!

- Да так! Днем подбили, а ночью утащили к себе. Лапоть он, а не бронетанковый командир.

- Сам ты лапоть! - оружейник почему-то обиделся. - Человек голову под топор подставляет, а ты разве что таракана шлепанцем прибить готов. Как пули над ухом свистят, забыл уже?

- Можно подумать, что ты их кучами из угла выметаешь.

Федя, правда, один срок пилил сосны за вооруженный налет на склад Ленинградско-Рижского депо. И мутнели слухи, что энкапээсовская стража* сама не справилась, так что пришлось подкреплять защитников депо отрядом конной милиции.

Ну и черт с ним. Тоже мне - герой гражданский!

Зеленого мои сомнения, правда, больше не томили. Он, оказывается, уснул, подлец. Откинулся к несгораемому шкафу и сопит в ноздрю. Я потихоньку стал выбираться на воздух, но дядя Федя задержал этот порыв:

- Так ты осторожней с девушкой, на нее Ероха западает. Шпана отпетая.

Федя закрыл глаза и погрузился в сон окончательно, став похожим на большой черный мешок возле сейфа.

За домом курили пионеры, весело пуская дым в елочное небо.

- Щ-щ-щас я вам!

Пионеры немедленно рассыпались в ближайших кустах. Вот, черти, когда-нибудь лес подожгут.

Вскоре девочка с серо-ледяными глазами стала еще более незнакомой и далекой. Уже нельзя было вот так запросто подойти и заговорить с ней. А те эпизоды, где я (когда-то!) делал ей инструкторское внушение или мог, вообще, заставить по десяти раз повторять упражнение на стрелковом тренажере "Альмина", вызывали удивление и досаду (сейчас бы так!). Но теперь даже мимолетная ее улыбка причиняла такую радость, после которой надо было еще долго приходить в себя.

Подойти бы налегке и, заведя непринужденный разговор, погулять вдоль поросшего ивняком берега!

Подошел. Завел. Сбиваясь с голоса, плел какую-то чушь. И ретировался, чувствуя, как гомонят смешки окружающих. Краснея, ушел и бездельничал, пока не был вызван к Еделеву.

Начлагеря, отдуваясь, хлебал сухарный полубутылочный квас прямо из горла.

- Тебе что, Саблин, по шее захотелось?

- Да нет, а в чем дело?

Начлагеря куснул жесткий угол французской булки и, делая навыкат голубые глаза, пообещал:

- Убью паразита, - и без перехода ударил по столу и заорал, смешивая фарфоровый звон падающей утвари с густым бронепоездным басом: - Ты где шляешься! Два часа ждут! Три занятия пропустил! Твои курсанты ходят толпами по городку и наводят безобразия.

- Товарищ начальник...

- Молчать! - На этот возглас откликнулся только один графинчик, упав на стеклянный бок. - Почему опять напился вчера?

* Военизированная охрана железных дорог СССР в довоенный период.

Вчерашний Федин "ударник" давно уже растворился, но кто-то донес. Юрочка, наверное, комсорг штопаный.

Жуков сидел в углу, составляя отчет, и, вспомнив старую обиду, бросил коротко:

- Гнать его надо.

Я промолчал, а начлагеря, двигая носком сапога упапвшие тарелки и чашки, устало сказал:

- Иди, Саблин, и хорошенько осмысли поведение. И чтоб никаких игрушек с учебным процессом.