Осколки голограммы

Стиль Полонского-мемуариста, близкий стилю поэта-лирика, придает образу Тургенева камерное освещение. Общественному значению Тургенева уделяется меньше внимания, нежели «закулисной», «интимной» стороне его жизни, в отличие от, например, воспоминаний Анненкова. Тем не менее, глубоко личное, не рассчитанное на широкий общественный резонанс воспоминание Полонского о Тургеневе явило яркий образец литературного портрета и сыграло свою роль в общественном осмыслении масштаба Ивана Сергеевича Тургенева.

Яков Петрович Полонский глазами современников

Взгляд современника лучше всего выражается в таких документах эпохи, как мемуары, эпистолярика и дневники. Яков Петрович Полонский прожил долгую жизнь и запомнился множеству людей. Легко заметить, что масштаб этой фигуры в мемуаристике иной, нежели масштаб Тургенева, Белинского, Грановского. И однако, даже в наиболее известных библиографических указателях[613] указано немало мемуарных текстов, в которых есть имя Полонского. Просмотр документов эпохи достаточно быстро позволяет выделить некие характерные черты, плодотворные для изучения творческой биографии Полонского, а такой вопрос на сегодняшний день актуален.

Образ Полонского запечатлен в документах различной жанровой природы. Мемуары пишутся по прошествии времени, с целью обобщить и осмыслить опыт, и они адресованы широкому читателю. Дневники и письма пишутся с иной целью: либо для себя, либо это частный и сиюминутный разговор с конкретным собеседником. Эта разница дополнительно высвечивает неявную противоречивость в восприятии Полонского его современниками. Если обратиться к наиболее известным мемуарам, то в них о Полонском мы найдем мало существенного, а иногда и ничего. Относительно легко объяснить это молчание в «Литературных воспоминаниях» И. И. Панаева, который внезапно умер в марте 1862 г., не дописав их. Или в воспоминаниях Ап. Григорьева, умершего в 1864 г.[614] В Дневнике А. В. Дружинина также находим лишь несколько упоминаний о встречах с Полонским в дружеском кругу литераторов и ни одного суждения о его личности и творчестве (Дружинин Дн, по указ.); тяжело болевший Дружинин скончался в январе 1864 г. Но А. Я. Панаева, пережившая мужа на 30 лет и посещавшая пятницы Полонского[615], о нем также не упомянула (Панаева). В «Литературных воспоминаниях» А. М. Скабичевского[616] (1890–1910) о Полонском не сказано ничего. В «Литературных воспоминаниях» П. В. Анненкова имя Полонского встречается три раза – в приведенных им текстах писем Тургенева (Анненков: 438, 447–448). Неоднократно, но почти вскользь говорится о Полонском в воспоминаниях А. Ф. Кони[617], А. А. Фета[618], Н. В. Шелгунова[619]. Даже в воспоминаниях близкой приятельницы поэта Л. П. Шелгуновой, «Записках» М. Л. Михайлова, «Дневнике и записках» Е.А. Штакеншнейдер эпизоды из жизни Полонского – это лишь эпизоды, замечания о нем самом или его судьбе – лишь отдельные замечания, хотя подчас меткие и существенные. Поэт, чьи стихи включены в мемуарное повествование, близкий человек и доверенное лицо, не предстает фигурой, организующей для другого некий период его жизни, – какой фигурой для других авторов стал, например, Белинский, или Грановский, или Тургенев.

В небольших по объему, но «насыщенных» «Литературных воспоминаниях» Д. В. Григоровича Полонскому посвящено несколько значимых строк (в эпизоде визита мемуариста к Тургеневу в Спасское-Лутовиново): «Последний раз, летом в 1881 году, я застал у него семью Якова Петровича Полонского. Тургенев всегда особенно любил и ценил Я. П. Полонского; связь их была давнишняя, едва ли не с юности; он любил все, что было близко Полонскому, и радовался видеть его семью у себя дома. Я, со своей стороны, тоже радовался встрече, так как разделял к семье Полонского чувства Тургенева» (Григорович ЛВ: 141). В рассуждении о характере Тургенева Григорович ссылается на воспоминания Полонского[620] и завершает свою характеристику корифея русской литературы именно словами Полонского: «Кто в Тургеневе потерял не только знаменитого, родного писателя, но и друга, тот никогда не забудет, как много потерял он, насколько стал он беднее и беспомощнее» (см. Григорович ЛВ: 157). Эта апелляция к блестящим воспоминаниям поэта о своем друге значима, в частности, потому, что воспоминания Григоровича во многом были полемичны по отношению к недавно опубликованным мемуарам А. Я. Панаевой, «антитургеневскому» тексту, как неоднократно отмечалось[621]. Суждение, вообще текст Полонского и сама его личность, таким образом, предстают в воспоминаниях Григоровича своеобразным мерилом исторической объективности. Роль Полонского, которому посвящены лишь несколько фраз, оказывается как будто бы очень значительной. Но одновременно эта роль – вспомогательная. Полонский выступает как ценный свидетель, но не как герой событий, к которому приковано внимание мемуариста.