Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции

Эпизод второй. В коммуне Барбентан (Арльский округ департамента Буш-дю-Рон), где начиная с 1790‐х годов попеременно с большой силой проявлялись тенденции то революционные, то контрреволюционные[1426] и где большинство также составляют «белые», соперничают три клана, имеющие каждый свои места для общения: «карлисты», «конституционалисты» и «республиканцы» (именуемые на местном провансальском наречии coucourdiers — глупцы). Они публично бросают друг другу вызовы, а иногда вступают в потасовки, причем главным предметом распрей становится местный политический семафор — дерево свободы, посаженное на аллее для прогулок в 1831 году. Цикл насильственных действий открывается покушением на чужую политическую территорию: в декабре 1833 года завсегдатаи кабачка Нобля, самопровозглашенные «патриоты», два воскресенья подряд врываются в «карлистский» кабачок Рувероля и тем провоцируют первую стычку. 24 декабря — без сомнения, в отместку— кто-то подпиливает у основания (но не валит на землю) дерево свободы и тем приводит в большое волнение тех, кто его посадил. «Патриоты» при поддержке мэра подпирают дерево железной балкой. Назавтра наступает Рождество, день нерабочий, и атмосфера накаляется: «патриоты», собравшиеся вечером в кабачке Нобля, распевают «Карманьолу», а затем «Дело пойдет, роялистов на фонарь!». Они направляются к дереву свободы и замечают на аллее для прогулок «карлистов», причем оценивают их вид как угрожающий. В кабачок Рувероля летят камни. После чего начинается драка с использованием камней и палок, в которой принимают участие три сотни человек из трех «партий», и все это происходит на глазах у местных представителей власти (мэра и его заместителя), которые, несмотря на перевязь и даже ружье, остановить побоище не могут. Для «патриотов», воевавших в меньшинстве, дело кончается довольно серьезными ранениями. Во время схватки один из свидетелей слышит из уст некоего «карлиста» угрозу: «Пора взять пилу и свалить наземь дерево свободы!» Назавтра, в ночь с 26 на 27 декабря, кто-то приводит угрозу в исполнение: дерево свободы спиливают, волокут по грязи и сбрасывают в Рону, откуда его вылавливают на следующий день жители соседней коммуны Бульбон; что же касается фигурки петуха, увенчивавшей дерево, ее кладут перед дверью дома, где живет мэр. Нетрудно заметить, что в раздираемой политическими противоречиями коммуне, где большинство принадлежит «белым», дерево свободы предстает не публичным памятником, а знаком, провоцирующим конфликты. «Партии», кланы, объединенные родственными связями или отношением патронов и клиентов, борются за господство над публичным пространством. Каждой позволено иметь в кабачках собственное полуприватное пространство с четко очерченными границами, но общее пространство — аллея для прогулок — остается открытым для акций отмщения, повторяющихся вновь и вновь после 1789 и 1815 годов, и потому присутствие там революционного семафора становится невозможным. Власти — мэр и супрефект, — чутко улавливающие соотношение сил, воздерживаются от новой посадки дерева свободы, поскольку в воображении местных жителей оно приобрело чисто республиканские коннотации.

Иконоборчество в малом масштабе, 1848?

Новый иконоборческий цикл, открытый Февральской революцией 1848 года, значительно отличается от предыдущего, начавшегося в 1830 году. Насилие над изображениями — несмотря на стереотипные представления о «разграблении Тюильри» — носит достаточно скромный характер сравнительно с другими формами материального насилия: уничтожением машин, разграблением благотворительных мастерских в лионском регионе[1427], нападением на вокзалы и железные дороги, насилием в лесах, уничтожением фискальных регистров и проч.[1428] В ситуации экономического кризиса революция проделывает брешь в социальном и производственном порядке. Материальное насилие осуществляется с совершенно конкретной целью, в социальных и политических интересах грядущей Республики; его цели: охрана коллективных и коммунальных прав, почтение к справедливости и обычаю, признание достоинства трудящихся, введение норм новой организации труда, защита от машинизации и международной конкуренции и проч.