Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции

«Антикрасное» иконоборчество в самом деле осуществляется в ходе прямых столкновений, особенно на юге, где «красные» постоянно бросают вызов противникам и где красный цвет постоянно возникает на патрональных праздниках, во время фарандол и балов, маскарадов и банкетов[1455]. Жандармы, активные участники этих столкновений, стараются в прямом смысле слова искоренить возмутительные знаки, в частности срывая их с одежды «красных», но при этом не слишком поколебать общественный порядок. Тем не менее в обществе, где различные мнения высказываются публично, политических противоречий избежать не удается. Государственное иконоборчество не столько подавляет мятежи в «красных» департаментах, сколько их разжигает, особенно если представители государства, выступая в роли непрошеных гостей, прерывают мирное течение местных праздников. В коммуне Прад (департамент Восточные Пиренеи) толпа из нескольких тысяч человек два дня подряд оказывает сопротивление жандармам и супрефекту, пытающимся сорвать с верхушки дерева свободы красный колпак. В том же самом департаменте, в коммуне Сент-Эстев, в феврале 1851 года во время патронального праздника «толпа забросала камнями жандармов, набросилась на них, стала топтать их ногами, а затем, разорвав их знаки отличия, швырнула одного из них в канал»[1456] — и все потому, что жандармы вознамерились отобрать у танцоров красные гвоздики. Орельен Линьерё в своей диссертации, посвященной сопротивлению жандармам во Франции в первой половине XIX века, пишет, что на закате Второй республики взаимоотношения между жандармами и сельским населением юга Франции напоминали военные действия[1457], поскольку жители южных коммун сопротивлялись покушениям на их «естественное» право собираться, пить, танцевать и одеваться так, как им угодно.

Порой иконоборческие угрозы приводят к конфликтам, в результате которых проливается кровь. В Лионе яблоком раздора становится скульптура «Суверенный народ» работы местного мастера Лепена, предмет поклонения рабочих-монтаньяров[1458]. Эту статую из глины и гипса члены демократических клубов торжественно пронесли по городу и воздвигли на центральной площади квартала Перраш в апреле 1848 года[1459], а затем ее копия была установлена на склонах холма Красного Креста (на площади Коммерции); так вот, местные консерваторы сочли ее дважды подрывной. В эту эпоху «кризиса аллегорий»[1460] скульптор изобразил не абстрактную академическую скульптуру, но реального рабочего с закатанными рукавами и обнаженными руками: он имеет решительный вид, держит в руке ружье, попирает ногами эмблемы монархии с надписями «Кто дерзнет ее поднять?» (возле короны) и «24 февраля 1848 года». Икона боевой, мятежной гражданственности, скульптура служит лионским рабочим своего рода зеркалом. Вдобавок слава ее выходит за пределы города: народ объявляет подписку на изготовление бронзовой копии — «истинного образа нашей мощи» — для рабочих Парижа[1461]. Кроме того, в Лионе в ее честь устраиваются процессии, и эту сакрализацию сторонники «партии порядка» приравнивают к языческому идолопоклонству. Чтобы обеспечить охрану статуи, к ней приставляют часового.

В феврале 1849 года караульный пост ликвидируют, и лионцы видят в этом тревожный сигнал; тогда «местные демократы» сами встают на защиту «Суверенного народа» от иконоборческих покушений. Война за статуи, начавшаяся с конфликтов по поводу бронзового коня, продолжается. Мужчины, женщины, дети собираются вокруг «Суверенного народа», разглагольствуют, поют, танцуют. Они вступают в перепалку, а порой и в драку с полицейскими и солдатами; 18 февраля одного из протестующих убивают ударом сабли. Статую в самом деле сносят в 1850 году, а через два года заменяют конным памятником императору Наполеону I работы графа Ньёверкерке. Торжественно открытый принцем-президентом в сентябре 1852 года, этот памятник знаменует окончательную победу иконоборцев из «партии порядка» над демократической и социальной Республикой.