Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

Портрет ее отца Абдул-Меджида I 1857 г. работы армянского художника Рубена Манаса был отправлен королеве Швеции Софии Нассауской в подарок и до сих пор хранится во дворце Дроттнингхольм в Стокгольме. На ней изображен европейский правитель XIX в. в красной феске, отличающей его как от прочих королей, так и от предшественников в тюрбанах, включая Селима III. Изображение Фатьмы-султан известно только благодаря записным книжкам Мэри Уокер[1029]. В отличие от произведений, выполненных авторами-мужчинами, как, например, работы Льюиса, живопись художниц, в том числе, Уокер, все еще относительно неисследована в каноне ориенталистского искусства.

Воображаемый разрыв между Западом и Востоком приобретал политическое значение по мере распространения поддержки греческой культуры и благодаря получению Грецией независимости. В этом контексте художники-ориенталисты изображали турок и мусульман в стереотипных образах кровожадных тиранов и религиозных фанатиков. Хорошо известным примером является «Резня на Хиосе» Эжена Делакруа (1824 г.), написанная по мотивам трагических событий, произошедших во время греческой войны за независимость от Османской империи. Полотно демонстрирует множество кровавых и шокирующих деталей – нагих и истощенных мужчин, похожих на Христа, пожилых женщин и детей. Один младенец пытается сосать грудь обнаженной мертвой матери.

Картина «Турецкий патруль» Александра-Габриэля Декампа (1830) является примером другого штампа. На ней свирепые и внушающие страх вооруженные мужчины мчатся по пустынной улице, а женщины в вуалях издалека наблюдают за ними.

Еще одна главная тема в ориенталистской живописи – похоть. Картина Жана-Леона Жерома «Каирская женщина у дверей своего дома» (1873 г.) представляет зрителю молодую девушку, возможно проститутку, манящую клиентов обнаженной грудью. «Турецкая баня» Жана-Огюста-Доминика Энгра (1862–1863 гг.) показывает, как бесчисленные, полностью обнаженные, светловолосые или рыжеволосые женщины нежатся в бане, двое сплелись в интимных объятиях, – это эротическая фантазия, которой не было места в реальном гареме.

Первый османский художник, получивший западное образование, Осман Хамди-бей, основатель Стамбульской Академии изящных искусств (1882 г.) и Археологического музея (1891), преуспел в создании аналогичных оскорбительных изображений. В некрологе о нем говорилось как о «самом парижском из османов и самом османском из парижан». Он много лет прожил во Франции, был женат на француженках и писал ориенталистские работы, которые считались «аутентичными», потому что художник был турком[1030]. Его творчество иллюстрирует, как османская элита использовала ориенталистский дискурс против собственного народа.

Отец Османа Хамди, грек, пережил резню на Хиосе во время греческого восстания. Впоследствии он был куплен в качестве раба османским адмиралом военно-морского флота, который отправил юношу получать образование во Францию. Как и отец, Осман Хамди учился в Париже. Его учителем живописи был не кто иной, как ориенталист Жан-Леон Жером, и впоследствии они поддерживали дружбу всю жизнь.

Осман Хамди обращался к традиционным приметам ориентализма – женщинам, исламу, изразцам дворца Топкапы, молитвенным коврикам, подставкам для благовоний и шлемам янычар – и иногда придавал им шокирующий новый смысл.

Картины этого автора, выставлявшиеся в Западной Европе и Северной Америке, а не в Стамбуле, чаще всего изображают густобородого «восточного» мужчину, одетого в типичную «восточную» одежду, в мечети и в окружении «восточных» артефактов[1031]. Его работы отражают стремление ориенталиста придать налет цивилизации экзотическим арабам и кочевникам – сам художник столкнулся с ними, когда провел два года в качестве чиновника в османском Ираке[1032]. Его взгляды и описания мусульман и арабов трудно отличить от высказываний западноевропейских востоковедов. Тем не менее одна из его картин оказалась даже более шокирующей, чем творения других ориенталистов, из-за откровенного богохульства. На холсте «Генезис» (1901 г.), мы видим в качестве модели дочь Османа Хамди – молодую беременную женщину в ярком декольтированном платье цвета подсолнуха, сидящую в мечети… на подставке для Корана спиной к михрабу (молитвенной нише) и топчущую открытые рукописи. Вероятно, картина символизирует женскую эмансипацию[1033]. Она никогда не выставлялась в Османской империи.