Основания девятнадцатого столетия

Я не буду останавливаться на подробностях не потому, что здесь есть что–то, чего читатель не нашел бы в исторических произведениях или энциклопедиях. Но если у нас перед глаза­ми живой организм — особые склонности, движущие силы, препятствующее окружение — значит, поставленная задача достигнута. Моя цель не летопись прошлого, но освещение на­стоящего. Поэтому хочу обратить особое внимание на одно. Историческое понимание оказывается полностью запутанным, если как обычно отделять географические открытия от прочего дела открытий. Дальнейшая путаница возникает, когда те са­мые открытия, касающиеся человеческого рода — этнографи­ческие, языковые, религиозно-исторические и т. д. — выделяют в отдельный предмет или причисляют к филологии или истории. Каждый день все больше признают единство наук, такого же признания требует единство дела открытия, т. е. создание материала знаний. Не имеет значения, что откры­то, не имеет значения, совершил это смелый искатель приклю­чений, изобретательный промышленник или терпеливый ученый, здесь действуют те же самые склонности нашего су­щества, та же жажда владения, та же страстность, та же предан­ность природе, то же искусство наблюдения. Это тот самый германец, о котором Фауст говорит:

Im Weiterschreiten find' er Qual und Glück, Er! Unbefriedigt jeden Augenblick

В движении находит он муку и счастье,

Он! Не имеющий удовлетворения ни в один миг.

И каждое отдельное открытие, в какой бы области оно ни произошло, способствует следующему, как бы далеко оно ни было.

Особенно наглядно это можно показать на примере геогра­фических открытий. Из жажды богатств, религиозного фана­тизма государства Европы начали дело географических открытий, но главным результатом вначале было то, что чело­веческий ум установил, что Земля круглая. Значение этого от­крытия безмерно. Сферическую форму Земли уже давно предполагали пифагорейцы и многократно подтверждали уче­ные мужи всех времен, однако это очень большой шаг от по­добных теоретических рассуждений до неопровержимого, конкретного доказательства. Церковь не верила в шарообраз­ную форму Земли, о чем свидетельствуют буллы о дарении 1493 года (с. 675 (оригинала. — Примеч. пер.)), потому что «за­паднее» от любого градуса широты лежит вся Земля. Ранее я уже говорил, что Августин считал предположение об антипо­дах абсурдным и противоречащим Писанию (с. 538 (оригина­ла. — Примеч. пер.)).

В конце XV века для верующих основополагающей про­должала оставаться география монаха Косьмы Индикоплеустаса (Cosmas Indicopleustes), который объявил взгляд греческих ученых кощунством и представлял мир как пло­ский прямоугольник, который накрывают четыре стены неба: выше звездного купола живет Бог и ангелы.³¹⁸ Сегодня можно улыбаться подобным представлениям, которые были установлены церковным учением. Так, например, Фома Ак- винский особенно предостерегает против тенденции пони­мать ад только как духовное явление — напротив, люди будут там терпеть poenas corporeas, телесные страдания, а ад­ский огонь есть secundum litteram intelligenda, т. е. понимая буквально то, что обусловливает представление о месте, в ча­стности «под Землей».³¹⁹ Круглая, парящая в пространстве планета уничтожает реальное представление ада основатель­но и более эффективно, чем трансцендентность пространства Канта. Едва ли хоть один из смелых мореплавателей твердо верил в то, что Земля — шар, и Магеллану стоило больших усилий, чтобы успокоить своих людей, когда он пересекал Тихий океан, так как они боялись вдруг достичь «края» мира и свалиться прямо в ад.

Отныне было конкретное доказательство. Люди, которые отправились на парусниках на запад, возвращались с востока. Это было завершением начатого Марко Поло (1254-1323) дела. Он первым принес свидетельство, что к востоку от Азии простирается океан.³²⁰