Основания девятнадцатого столетия

Кому не бросилось сразу в глаза родство между этим религи­озным мировоззрением Канта — приобретенном на пути верно­го, критического наблюдения природы — и живым ядром уче­ния Христа? Разве Он не сказал, что Царство Божие не вне нас, но в нас? Но сходство не ограничивается этим центральным пунктом. Кто изучал труды Канта о религии и нравственном за­коне, найдет его во многих местах, например в отношении к официальной признанной религиозной форме. Это то же благо­говейное присоединение к священным формам в соединении с полной независимостью духа, который своим дыханием пре­вращает старое в новое.⁵⁹⁶ Так, например, Кант не отвергает Библию, но защищает ее не из–за того, что из нее можно «из­влечь», но из–за того, что «мы вносим в нее моральным образом мышления».⁵⁹⁷ И если он ничего не имеет против образования церквей, «у которого могут быть различные хорошие формы», то все же имеет мужество прямо и без обиняков заявить: «Эту соответствующую уставу веру (исторические методы восхвале­ния и церковные догмы) считать важной для служения Богу и делать ее высшим условием божественного благоволения к че­ловеку — религиозное заблуждение, следование которому яв­ляется лжеслужбой, это такое мнимое почитание Бога, которое действует как раз противоположно истинной, требуемой Им Самим службе».⁵⁹⁸ Кант требовал религию «в духе и истине» и веры в Бога, «Царство которого не от мира сего (т. е. не от внеш­него мира)». Он очень хорошо сознавал это соответствие. В своей работе о религии, которая появилась на 70-м году его жизни, примерно на четырех печатных страницах он дает сжа­тое и прекрасное изображение учения Христа, исключительно по Евангелию от Матфея и заканчивает: «Здесь совершенная религия, притом представленная наглядно на одном примере, для чего не требовалось как-то еще удостоверять истину этого учения или авторитет и звание Учителя».⁵⁹⁹ Эти слова чрезвы­чайно важны. Потому что как бы ни было возвышенно и воз­вышающе все, что Кант создал в этом направлении, это больше похоже, полагаю, на энергичную, бесстрашную подготовку к истинной религии, как религии самой по себе, это выпалывание суеверий, чтобы дать вере воздух и свет, удаление псевдослуж­бы, чтобы сделать возможной истинную службу. Пластически очевидное, подобие отсутствует. Уже такое название, как Рели­гия в пределах простого разума (Religion innerhalb der blossen Vernunft), заставляет опасаться, что Кант находится на непра­вильном пути. Лихтенберг предупреждает: «Попытайтесь разобраться с Богом, которого воздвиг на трон разум! Вы обна­ружите, что это невозможно. Сердце и глаза хотят что–то иметь».⁶⁰⁰ И все же именно Кант учил: «Иметь религию — долг человека перед самим собой». Когда он указывает на Христа и говорит: «Смотрите, здесь для вас совершенная религия! Здесь вам вечный пример!» — замечаний больше нет, потому что то­гда Кант подобен второму Иоанну, «который идет перед Госпо­дом и готовит пути пред Ним». Туда — к очищенному Христи­анству—толкало новое германское мировоззрение все великие умы в конце XVIII века.

О Дидро я отсылаю на с. 329 (оригинала. — Примем. пер.), взгляды Руссо известны, Вольтер, так называемый скептик, пишет:

И чтобы подняться, нужно погрузиться в себя!

Et pour nous elever, descendons dans nous-memes!

На «Годы странствий Вильгельма Мейстера» я уже ссылал­ся. Шиллер в 1795 году пишет Гёте: «Я нахожу в христианской религии потенциальную склонность к самому высокому и бла­городному, ее различные явления в жизни кажутся мне такими противными и безвкусными просто потому, что они являются неудачным изображением этого высшего». Признаем откро­венно: между христианством, навязанным нам хаосом наро­дов, и глубочайшей верой души германцев никогда не было действительного согласования, никогда. Гёте мог петь:

Немцам доставило славу,

Что они ненавидели христианство!

Den deutschen Mannen gereicht's zum Ruhm, dass sie gehasst das Christentum!

А сегодня приходит опытный пастор и уверяет нас — что мы уже давно подозревали — что немецкого крестьянина ни­когда не обратить в христианство.⁶⁰¹ Приемлемое для нас хри­стианство стало возможным только теперь, и не потому, что для этого нужна была философия. Было необходимо убрать не­верные учения и обосновать великое, всеобъемлющее, истин­ное мировоззрение, от которого каждый может воспринять столько, сколько может, и в котором для самого малого и само­го прилежного станут доступными слова Христа и пример.

Этим считаю строительство временного моста для раздела «Мировоззрение» (включая религию) законченным.