Основания девятнадцатого столетия

«Сотворение света» Микеланджело — его собственное изо­бретение. Но мы бы его не поняли, если бы оно не примыкало непосредственно к известному мифу. И что собой представля­ют скульптуры «День» и «Ночь», «Лоренцо Медичи», если не его поэтическое творчество? Это не просто две обнаженные фигуры и одна в одежде. Что добавилось? Что–то, что способно затрагивать непосредственно душу, настолько же родственно музыке, как, с другой стороны, поэтическому искусству, благо­даря пробуждению мыслей. Это героическая попытка творить с помощью только мира явлений, без привлечения существую­щей поэтической фабулы, т. е. поневоле чисто аллегорически. Мощное творчество Микеланджело можно постичь и оценить вообще только как сочинение (точно так же, как Рембрандта и Бетховена), и многочисленные эстетические перебранки об этом, как и о выразительных границах в различных искусствах, может подтвердить простая мысль, что четкие понятия могут быть даны только с помощью языка, откуда следует, что всякое изобразительное сочинение не должно иметь отвлеченной, аб­страктной определенности и в этом отношении должно воздей­ствовать «музыкально», чтобы вообще воздействовать, но, с другой стороны, что это изобразительное сочинение, посколь­ку оно не имеет звука, вновь требует отвлеченного, абстракт­ного толкования и в этом отношении должно восприниматься «поэтически». «Ночь» — это просто одно–единственное слово, но благодаря магической силе языка разворачивает целую по­этическую программу. И мы видим изобразительное искусство там, где оно настолько самостоятельно, насколько возможно, протягивает обе руки поэту, соединившемуся с музыкой: если оно не заимствовало у него материал, то оно должно воспри­нять от него душу, чтобы его произведение ожило.

Полагаю, что не требуется дальнейших разъяснений, чтобы каждый согласился, что история искусства без поэтического искусства будет столь же разумным начинанием, как печально известная постановка «Гамлета» без Гамлета. Я сразу покажу, что самые смелые историко-философские утверждения извест­ных ученых основываются на такой точке зрения. Если Розенкранц и Гильденштерн не выйдут на сцену, то она останется для наших историков искусства пустой. Но так как я говорил о «поэте, соединившемся с музыкой», и так как сестра-близнец поэта, Полигимния включена в ту же анафему и тоже считается не принятой при дворе, должен сказать несколько слов об ее искусстве, прежде чем перейти к историческим химерам.

Сегодня общеизвестно, что у всех членов индоевропейской группы в древности каждое поэтическое творчество было од­новременно музыкальным творчеством: свидетельства об ин­дийцах, эллинах, германцах можно найти во всех современных трудах по истории.