Основания девятнадцатого столетия

         141 Кажется, что Крауз, указ. произв. с. 703, успешно защищает свой тезис, но не подозревает, насколько невелико значение такой формаль­ной правоверности и насколько опасна для римской церкви его собствен­ная точка зрения. Не могу не обратить внимания на то, что знаменитый символ веры Данте в конце XXIV песни «Paradiso» удручающе абстрак­тен. Крауз рассматривает как окончательное доказательство ортодок­сальности Данте его кредо, в котором даже не произносится имя Иисуса Христа! Мне кажется, что Данте придерживается общей мифологии. И если вспомнить ряд других высказываний, создается впечатление, что Данте (как многие другие люди его времени) вообще едва ли можно на­звать христианином. Великий космический бог в небесах и римская цер­ковь на земле: все интеллектуальное и политическое, или нравственное и абстрактное. Ощущается бесконечное страстное желание религии, но сама религия, то небо, которое приходит не внешними жестами, была ук­радена еще в колыбели. Поэтическое величие Данте в немалой мере за­ключается в этой ужасной трагичности XIII века, века Иннокентия III и Фомы Аквинского! Его надежда довольствуется luce intellettual (Par. XXX), его истинным вождем является не Беатриче, не святой Бернард, но автор «Summa theologiae», который пытался почти полностью расхри- стианизированное христианство и ночь того времени — враждебную всякому знанию и всякой красоте — осветить и идеализировать чистым светом разума. Фома Аквинский означает рационалистическое дополне­ние материалистической религии; в его объятия бросился Данте (см. ин­тересную, защищающую совершенно другой тезис книгу английского католика G. Gardner: «Dantens Ten Heavens», 1898).

         142 «Geschichte der deutschen Sprache». 2. Aufl. S. IV, 550.

         143 См. c. 450 (оригинала. — Примеч. пер.).

         144 Указ. произв., 2 изд., 1, 191. для сравнения мое изложение в гл. 3, с. 242 (оригинала. — Пргшеч. пер.).

         145 «Origenes du Christianisme». VII, 638.

         146 См. с. 407 (оригинала. —Пргшеч. пер.).

         147 Lamprecht, a.a.O., S. 193. У самого Лампрехта, как у большинства наших современников, нет представления о смысле этого явления (я по­дробно рассматриваю его в девятой главе). Он считает: «нравственный индивидуализм еще дремлет»!

         148 Невероятно, что еще сегодня даже в научных римских произведе­ниях учат (см., например, Brück. «Lehrbuch der Kirchengeschichte». 6. Auf­lage. S. 586), что Лютер проповедовал о том, что кто верует, может беззаботно грешит^. На такую глупость можно возразить следующей ци­татой: «Как деревья должны быть раньше, чем плоды, и плоды не деревья делают добрыми или дурными, но деревья приносят плоды, так и человек по натуре должен быть прежде благочестивым или дурным, прежде чем он делает добрые или дурные дела. И не его дела делают его хорошим или плохим, но он делает хорошие или плохие дела. Это мы видим и в любом ремесле: хороший или плохой дом не делает хорошего или плохо­го плотника, но хороший или дурной плотник делает дурной или хоро­ший дом; произведение не делает мастера по себе, но каков мастер, таково и его произведение» («О свободе христианина»).

         149 Уже в древние времена у израильтян «вся идея о добре и зле своди­лась к денежному тарифу» (R. Smith. «Prophets of Israel». P. 105), так что пророк Осия жаловался на священников: «Грехами народа моего кормят­ся они, и к беззаконию его стремится душа их» (4, 8). Я помню, как в Ита­лии пригрозил одному человеку, нарушившему слово, угрызениями совести. «Что Вы! — возразил он,— Это была мелкая ложь. Семь лет чистилища, это обойдется мне в десять сольдо!» Я думал, он меня дура­чит, и когда в следующий раз в мою дверь постучались два францискан­ца, я спросил достопочтенных господ, как небеса наказывают «мелкую» ложь. «Семь лет чистилища! — был единодушный ответ.— Но Вы благо­детель Ассиз, Вам многое будет отпущено». Интересно видеть, как вест­готы уже в VI веке боролись против «непорядка в покаянии, когда можно сколько угодно грешить и постоянно требовать у священника возвраще­ния в лоно Церкви» (Hefele, a.a.O., III, 51): вновь симптомы борьбы гер­манцев против внутренне чуждой религии. Подробности о тарифах на отпущение грехов за деньги или удары бича незадолго перед первым кре­стовым походом можно найти в книге Гиббона (Gibbon. «Roman Empire». Kap. LVIII).

         150 Lamprecht. a.a.O., S. 359.