Основания девятнадцатого столетия

                        532 He следует забывать, что Юм едва ли смог бы добиться своих фи­лософских результатов без достижений современной философской мыс­ли, в особенности французских естественнонаучных сенсуалистов. В некотором отношении Юм мне кажется ближе итальянским гумани­стическим скептикам типа Помпонацци и Ванини, чем философам, на­блюдающим природу.

                        533 «Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren». 1804. S. 25 («По­следние годы жизни Иммануила Канта»), новое издание Альфонса Гоф­мана.

                        534 Примечание в предисловии ко второму изданию.

                        535 «Untersuchung über die Deutlichkeit der Grundsätze der natürlichen Theologie und der Moral». 2. Betrachtung («Исследование четкости прин­ципов естественной теологии и морали», 2-е наблюдение).

                        536 Часть 2, главный раздел 7.

                        537 «Grundlegung zur Metaphysik der Sitten», Abschn. 2, Т. 1 («Основа­ния метафизики нравов», разд. 2, ч. 1).

                        538 «Über den Gemeinsprüch: das mag in der Theorie richtig sein, taugt aber nicht für die Praxis». I («Об общих изречениях: в теории это может быть правильно, но для практики не годится»).

                        539 «Religion innerhalb der Grenzen der blossen Vernunft». St. 1 (Anm. zur Einl. («Религия в границах простого разума», 1 (примеч. к введ.).

                        540 Alphonse De Candolle. «Histoire des sciences et des savants depuis deus siecles. 1885. P. 10.

                        541 Несколько лет назад я слышал, как в обществе преподавателей высшей школы обсуждались психологически-физиологические темы. В связи с теорией Брока о локализации функций языка один из ученых полагал, что каждое отдельное слово «локализуется в особой клетке». Он проводил сравнение со шкафом с тысячами ящичков, которые мож­но по желанию выдвигать и задвигать (приблизительно как современ­ные автоматы-рестораны). Это звучало весьма привлекательно и так же понятно, как «столик, накройся». Так как мои знания в области гистоло­гии мозга ограничивались прослушанными много лет назад докладами и демонстрациями опытов, т. е. были крайне скудными, и мне были зна­комы лишь элементы приблизительной анатомии этого органа, я попро­сил данного господина рассказать более подробно, но при этом выяснилось, что он никогда в жизни не был в секционном зале и нико­гда не видел мозга (кроме как на красивых разрезах в учебнике): при этом он совершенно не подозревал о границе между известным и неиз­вестным.

                        542 См. с. 766 (оригинала.— Пргшеч. пер.).

                        543 «Vorträge zum Entwurf einer Einleitung in die vergleichende Ana­tomie». II («Доклады к проекту введения в сравнительную анатомию»).

                        544 С. 686, 765 (оригинала.— Примеч. пер.).

                        545 «Über die ästhetische Erziehung des Menschen». Bf. 9 («Об эстетиче­ском воспитании человека», письмо 9).

                        546 ц_то Декарт, который все умственные явления животной жизни «объясняет принципами физики» (см. «Principiaphilosophiae». Т. 2, § 64 с привлечением первого параграфа), приписывает человеку из религиоз­ных соображений, кроме того «душу», должно значить для его мировоз­зрения тем меньше, что он постулирует полное отделение от тела и души, так что между ними нет никакой связи, поэтому человека можно объяс­нить механически, как любое другое чувственное явление. Было бы очень желательно, чтобы нас, наконец, оставили в покое с этим скучным, вечным cogito ergo sum. Не психологический анализ составляет величие Декарта. Напротив, он с великолепной нескромностью гения и для отпу­гивания всех мелких логических оборванцев, отодвинув в сторону со­мнения и деликатность и так пробив себе путь к великому принципу, что любое объяснение природы должно быть обязательно механическим, чтобы быть понятным для человеческого мозга (по крайней мере, мозга homo europaeus). Более подробно см. доклад «Декарт» в моей книге «Immanuel Kant».

                        547 Такое теневое существование Фома Аквинский действительно приписывает животным: «Неразумные животные обладают полученным от божественного разума инстинктом, с помощью которого они имеют внутренние и внешние похожие на разумные побуждения». Понятно, ка­кая пропасть разделяет этот автоматизм Фомы Аквинского от автоматов Декарта, потому что Фома стремится, подобно своим нынешним после­дователям — иезуиту Васману и всему католическому учению о приро­де — сделать из животных машины, чтобы сохранить семитскую ошибочную мысль о природе, созданной для человека. Декарт же при­держивается мнения, что всякое событие должно объясняться как меха­нический процесс, феномен жизни животного и человека не меньше, чем жизнь Солнца.

                        548 «Essay concerning human Understanding». Book 4, ch. 3, § 23.

                        549 «Meditations metaphysiques», 6 (первое предложение во втором аб­заце, второе — в последнем).

                        550 Кн. 4, гл. 3, § 26 и гл. 19, § 4. В этом теологическом бегстве первых разработчиков нового германского мировоззрения, очевидно, находится зародыш более поздних догматических гипотез Шеллинга и Гегеля об идентичности мышления и бытия. Что для тех первопроходцев было простой передышкой в пути и одновременно спасением от преследова­ний со стороны фанатичных попов, стало теперь главой угла нового аб­солютизма.