Основной компонент

В грузовом отсеке что-то шуршало, падало и гремело. Похоже, Дитрих всерьез взялся за поиски. В этот миг левый мотор громко чихнул и заглох. Винт еще крутился по инерции, но с каждым оборотом делал это все медленнее, пока окончательно не застыл в одном положении. Марика взвизгнула и так сильно побледнела, что стала похожа на мраморную скульптуру.

– Дитрих! Где парашюты?! – гаркнул я, не отрываясь от штурвала.

В ответ донеслось кряхтение, и опять что-то с грохотом упало на пол. Я хотел оглянуться, но мое внимание привлек правый двигатель. Он заглох, как и левый за мгновения до этого.

Марика из последних сил балансировала на краю истерики. Другая бы на ее месте давно уже с катушек слетела, а она ничего – держится.

Сзади раздалось надсадное кряхтение и противный скрежет металла. Я обернулся. Немец с красным от натуги лицом толкал здоровенную бочку.

– Дитрих! Ты спятил?! Зачем тебе это?! Где парашюты?!

– Лучше помогите, штандартенфюрер, – прокряхтел он. – Прыгнуть мы всегда успеем.

– Возьми штурвал, Марика!

Марика никак не отреагировала. Я сильно тряхнул ее за плечо и уже хотел ущипнуть за щеку, как вдруг она повернулась ко мне. В глазах плескался испуг, бледные губы тесно сжаты, кожа на скулах натянулась.

Я ободряюще улыбнулся и сказал тихим, почти ласковым голосом:

– Возьми штурвал, милая. Вот так, да. Молодец, девочка, хорошо. Теперь смотри сюда, – показал я на компас. – Видишь эти черные буквы SO?

Марика кивнула.

– Следи, чтобы вот эти маленькие красные стрелочки были как раз между буквами. Поняла?

Марика снова кивнула.

– Умница! Я помогу Дитриху и вернусь.

Я щелкнул замками страховочного ремня, вылез из кресла, чмокнул любимую в щеку и потопал к немцу.

– Вот объясни мне: с чего ради ты вцепился в эту бочку? Там что, парашюты лежат?

Дитрих молча ткнул пальцем в зеленый бок бочки с трафаретной надписью Flugbenzin поверх выпуклого ободка.

– Ну, авиационный бензин, и что? Куда ты его заливать собрался? Или ты решил продырявить дополнительные баки, чтобы плеснуть туда топлива?

– Толкайте, штандартенфюрер, – сердито сказал Дитрих.

Я пожал плечами и вместе с ним навалился на бочку. Тяжелая, раза в три больше обычной емкости, она с ужасным скрипом сдвинулась с места.

– Может, все-таки объяснишь, в чем твой план? Учти, я не смогу посадить самолет. Нам все равно придется прыгать, и чем быстрее мы это сделаем, тем больше шансов у нас уцелеть.

– До войны я работал механиком на аэродроме, – пропыхтел Дитрих, – Обслуживал самолеты. У этих транспортников есть аварийная ручная помпа. Видели лючок между креслами пилота и бортмеханика? Там она и находится. Если дотолкаем бочку до кабины, есть шанс пролететь еще немного.

– Ну и чего ты молчал?! А ну, навались!

Вдвоем мы кое-как притолкали бочку к кабине. Я сорвал крышку люка. Под ней в небольшом углублении находилась ручка насоса с красным набалдашником. От сферической оболочки помпы вниз уходила стальная трубка топливопровода.

Дитрих раздобыл где-то маленький ломик и трехметровый кусок резинового шланга. Пока он, вооружившись ломиком, как копьем, пробивал отверстие в трубке, я пытался гаечным ключом раскупорить бочку. Изрядно намучившись, я наконец-то сбил крышку с горловины. В нос сразу шибануло запахом горючки.

К тому времени Дитрих пробил дыру в топливопроводе, воткнул туда один конец шланга, второй бросил мне. Я сунул его в бочку и крикнул:

– Давай!

Дитрих сделал несколько качков. Помпа захлюпала, всасывая воздух вместе с топливом. Немец показал большой палец:

– Нормально, только надо входное отверстие уплотнить.

Я оглянулся в поисках чего-нибудь такого, чем можно обмотать конец шланга. Как назло, на глаза ничего не попадалось.

А топлива в основном баке оставалось все меньше. Центральный двигатель пожирал остатки горючего с пугающей быстротой. И вот настал момент, когда последние граммы бензина сгорели внутри цилиндров. Я не сразу понял, что случилось. Просто в какой-то момент в кабине стало тихо. Застывший в одном положении винт непривычно резал глаз, а уши уловили тонкий свист проникающего в кабину сквозь щели воздуха.

Потеряв тягу, «юнкерс», с нарастающим воем, полетел вниз. В этой ситуации опытный пилот спокойно мог пролететь еще несколько километров, найти подходящее место и сесть, сохранив жизнь себе и самолету. Беда в том, что я не ас и совершить такой трюк мне было не под силу.

Первым пришел в себя Дитрих. Он выхватил из-за голенища складной нож и швырнул его на пол у моих ног:

– Шинель!

Я сразу понял задумку немца, схватил нож с накладками из резной кости на рукоятке и нажал кнопку. Острое лезвие с гравировкой Deutschland uber alles[9] над желобком-кровостоком с щелчком выскочило из продольного отверстия. Я протиснулся к Марике, присел возле нее на колено.

– Штурвал чуть на себя, вот так. Молодец, девочка! Держи самолет ровнее, потеряем воздушный поток – нам крышка, – чуть слышно бормотал я, отрезая от шинели узкую полоску сукна.