Особенная семья

— Да нет, дело не во мне, дело в самом Колме.

Улыбка Сили померкла.

— Так в чем все-таки проблема, Анна?

— Он ошибся в пути и сошел не на той остановке.

— С ним все в порядке?

Анна кивнула:

— С ним — да. Он все сделал правильно. Позвонил мне, затем дождался следующего автобуса и попросил помощи у водителя.

Сили потянулась через стойку и похлопала Анну по руке.

— И почему ты выглядишь так, будто кто-то обидел щенка, да не просто обидел, а пнул?

— Я чувствую себя именно так.

— Лайам? — попробовала догадаться Сили.

— Лайам, — признала Анна. — Он был очень недоволен. Он обвинил меня, и, вообще говоря, имел на это полное право. Я виновата в том, что наши с ним отношения вышли из-под контроля. Они теперь мешают моим рабочим отношениям с семьей клиента. — Да, ее отношения с Лайамом повлияли на ее решения. Так не годится.

— Анна, ты же понимаешь, это говорил страх Лайама. Он беспокоился за брата. Ты знаешь, близкие часто так себя ведут. Именно поэтому так важны мы! Мы можем объективно посмотреть на клиентов.

— Боюсь, что с Колмом я уже не могу. Он другой, не такой, как остальные клиенты. Особенный.

— Как и его брат, — мягко добавила Сили.

Анна не стала ничего отрицать. Сили все равно видела ее насквозь и уловила бы любую фальшь в словах.

— Я никогда не видела Лайама в такой ярости. Даже в тот первый день он не был таким. Он знал, конечно, что мы ездим по городу на автобусах, но не подозревал, что Колм будет пробовать ездить сам. И я не сказала ему об этом заранее. Не сказала, если честно, потому что испугалась его реакции.

— Но почему?

— Потому что между нами все складывается… складывалось… так замечательно! И еще… если бы ты видела, как он ко мне относился вначале, как к врагу какому-то… — Анна пожала плечами, не зная, как объяснить. — Лайам наконец-то начал мне доверять, а я все испортила. Я полностью потеряла его доверие.

— Ты что-то скрывала от него? — нахмурилась Сили. — Это на тебя совсем не похоже, Анна. Ты ведь не меняешься ради отношений с мужчиной! Ты сама мне рассказывала, и не раз, как твоя мать пыталась измениться ради очередного мужчины или пыталась изменить мужчину… Ты никогда не разменивалась подобным образом…

Анна призналась:

— Мне казалось, что будет проще все объяснить, если я представлю Лайаму новое достижение Колма как уже свершившийся факт. После этого я собиралась осторожно подготовить его к мысли о том, что Колм может получить работу.

— Ты до сих пор не говорила с ним об этом?!

В голосе Сили прозвучало откровенное удивление. Анна вынуждена была признать:

— Нет.

— И о переселении тоже?! — спросила Сили.

— Нет.

— Анна… — только и сказала Сили. Имя повисло в воздухе.

— Знаю. Я здорово напортачила.

— Все утрясется. — Впрочем, голос Сили звучал не слишком уверенно. — Ты всегда яростно сражаешься за своих клиентов. И никогда не осторожничаешь. Наоборот, налетаешь, как слон в посудной лавке. Вот что меня тревожит. То, что ты пытаешься изменить себя ради отношений с мужчиной. Это на тебя не похоже.

— Нет, не похоже. Может, будет лучше, если ничего и не утрясется. Может, пора заканчивать с Лайамом… — Она даже не успела закончить фразу, как чувство потери накатило и захлестнуло ее с головой. Но потерять Лайама все же лучше, чем потерять себя.

Анне не хотелось думать об этом прямо сейчас. Ей хотелось пока ограничиться задачей попроще. Например, успокоить встревоженных соседей. Да-да, встреча с протестующими соседями казалась ей не такой страшной, как встреча с Лайамом Франклином.

— С Лайамом я разберусь завтра, а сегодня лучше заняться нашей самой насущной проблемой. Что мы собираемся делать по поводу дома?

— Анна, я… — Сили не договорила. В доме раздался грохот, по сравнению с которым топот стада слонов показался бы негромким шумом. Какие-то удары, торопливый топот бегущих ног и, наконец, обрывки разговора.

— …и я скажу ей об этом, потому что ты, сама знаешь, не должна…

Энрико и Натали, известные больше как Нико и Нат, при виде Анны остановились как вкопанные и радостно завопили.

— Тетя Анна! — кричали они наперебой, отталкивая друг друга и пытаясь одновременно обнять ее.

Дети Сили, восьми и семи лет соответственно, очень походили друг на друга. У обоих были темно-русые, почти черные волосы и самые выразительные карие глаза, какие только приходилось видеть Анне. Их отец, Эммануэль, оставил семью вскоре после рождения Натали, и Анна всегда поражалась, как безупречно Сили совмещает воспитание детей и остальные дела. Все родные Сили жили далеко, и Анна играла в семье роль суррогатной тети. Впрочем, в ее любви к этим детям не было ничего суррогатного. Она обожала их не меньше, чем они ее.

Пока дети обнимали ее, Анна поцеловала их в макушки и традиционно пошутила:

— Вот это да! Губы соскальзывают!

— Твои губы всегда соскальзывают, тетя Анна! — возразила Нат со смехом в голосе.

— Точно, твои губы самые скользкие во всем мире! — согласился Нико. — Но ты должна быть поосторожнее, а то еще соскользнут при парнях!

— Мальчишки у Нико плохие! — зачастила Нат. — Они говорят, что я не могу играть в бейсбол, потому что я девочка. А он согласился.