Наиболее показательно балладные черты проявляются в ее книге поэм «Лоция ночи» (1993), которая переполнена эклектичным пантеоном современного культурного сознания. Это библейские, мифологические, исторические образы, злые духи, ангельские лики. Они переплетаются, переходят друг в друга, что подчеркивает их неуютность, неспособность вырваться из мирового хаоса; от этого их физическое и метафизическое страдание. Абсурд становится ведущим мотивом поэзии Е. Шварц. В ее творчестве он выступает одним из способов выражения иррациональной идеи, что репрезентируется через постоянную смену героев, пространств, временных пластов:
Мотив сна, на грани сумасшествия, передает боль, страх и ужас одиночества, потерянности. Лирический герой Е. Шварц – это целый конгломерат сознаний, образов, идей, который не способен исправить этот дисгармоничный мир, отчего он и страдает, принимая его как данность. Особой болью и страданием переполнен цикл «Мартовские мертвецы». За целым каскадом метафизических образов скрывается осмысление трагедии блокадного Ленинграда. Всеобщая боль проходит через тело, обнаженную душу, соединяется с божественной мыслью о всепрощении и смирении, становясь смысловым ядром поэтического высказывания:
На первый взгляд кажущаяся бессвязность и фрагментарность цикла выстраивается в целостный, завершенный божественный мир, вбирающий в себя все страдания человека:
Множество абсурдных миров соединяются в один через образы Церкви, Бога, ангельских душ. Они появляются в самые страшные и тяжелые моменты оторванности, отчаяния и безысходности, когда сознание лирического героя блуждает во тьме, они находится в пограничном состоянии, на грани жизни и смерти. Именно Бог объединяет темную сторону жизни и светлую, но только в состоянии безумия и отчаяния возможно общение с Богом. Е. Шварц разделяет романтическую трактовку образа поэта, наделенного особой божественной сущностью, способностью такого диалога: