Особенности развития жанра баллады в отечественной поэзии 1990–2000-х гг.

Желанье уподобиться богам
И скотный двор для твари травоядной —
Эдемский сад – послать ко всем чертям,
Описанное в Библии невнятно,
Всяк смертный испытал неоднократно,
Как матерь Ева и отец Адам!
Пусть раб трусливый просится обратно,
Меня тошнит от этого, Мадам!
Ужель не стыдно и не тошно Вам
Внимать заветам лжи невероятной?!
Ах, как приятно сей убогий срам
Разоблачать рукою беспощадной!
Над наготой родителя отвратной
Смеяться вправе вечно-юный Хам!
Пусть лжец отводит взоры деликатно,
Меня тошнит от этого, Мадам!
<…>
Посылка:
Окружены толпою нищих смрадной,
Зажавши нос, Вы входите во храм.
Но нищих духом вонь страшней стократно!
Меня тошнит от этого, Мадам! [24, с. 23].

Т. Кибиров сквозь призму иронично-пародийного текста, ориентированного на канонические признаки средневековой баллады, создает прежде всего образ современного человека, лишенного духовного начала, который ощущает себя сверхчеловеком, Творцом. Скрываясь за маской дидактика, современный поэт утверждает простые христианские ценности, которые так необходимы эпохе рубежа XX–XXI вв.

Вторая часть, «Баллада о трусливом рыцаре», в формальном плане не совсем строго выдерживает жанровые признаки средневековой баллады. Она состоит из семи разнострочных строф (от 10 до 15 сточек). Однако в ней также можно выделить музыкальное начало, рефрены, многочисленные обращения к образу Госпожи. Рассказывается необычная трагическая история отстраненным автором-повествователем; финальная строфа – это своеобразное дидактическое наставление.

История о трусливом рыцаре резко контрастирует с первой частью. Через образ смешного, неловкого «дурачка», который был плохим рыцарем в войске Ричарда Львиное Сердце, поэт утверждает нравственную основу христианина:

И в первой же битве – и смех и грех! —
Отличился трусливый балбес!
Он коня повернул на глазах у всех,
На скаку растеряв за доспехом доспех,
В знойном мареве он исчез!
Был тот бой жесток!
Тщетно Лжепророк
На Христа из бездны восстал!
Ибо мы победили, моя Госпожа!
А дурак был наказан – с его плаща
Ричард крест во гневе сорвал! [24, с. 25].

Драматическая история строится на описании не только комических ситуаций, в которые попадает герой, но и жестокой мести Ричарда Львиное Сердце сарацинам за казнь его любимого певца Гийона:

Стариков, старух и детей,
Велел нам Ричард собрать в мечеть
И хворост собрать, и дверь запереть,
И факел, пылающий над головой
Вознес он десницей своей!
Но тут, Госпожа,
Вереща и дрожа,
Выбегает наш дурачок!
Увернувшись от стража, толкнув пажа,
Виснет дурак на руке короля
И – да будет пухом ему земля! —
Получает шуйцей в висок!
Железною шуйцею в правый висок
Получает дурак и трус,
И льется дурацкая кровь на песок,
И факел шипит, и вьется дымок,
И глядит с небес Иисус!
И шепчет король – «Ну Бог с тобой…»
И уводит нас за собой [24, с. 28].

Свою балладу Т. Кибиров строит на таком стилистическом приеме, как антифразис, заключающийся в употреблении слов или словосочетаний в противоположном смысле, обычно ироническом. Так, именно образ «трусливого рыцаря» символизирует авторское представление о праведном человеке, сила которого заключается именно в его великой христианской любви к ближнему, способности жертвовать собой ради спасения других. Именно это качество, по мнению поэта, безвозвратно утрачивается в современном мире.