Остаюсь с тобой

— Заедем в лесок? Березового сока нацедим. Времени у нас навалом. Я нарочно раньше выехал, чтобы заехать в лесок… А?

— Не то настроение.

— Почему?

— Не знаю.

— Может быть, думаешь о ней?

— И ее из головы не выкинешь…

— Да брось ты, не думай. Ну приехала, подудела над ухом, как та зеленая муха. Видела, может, как влетит такая в хату, начнет бросаться от стены к стене, пока не найдет щель и не вылетит на свободу?.. Так и она. Подудела, потрясла фиолетовой головой и вылетела… Сына жалко.

Катя ничего не сказала, только глубоко вздохнула. Алесич заметил это. Подмигнув, улыбнулся жене:

— Так заедем? А? Может, там как раз соловей щелкает…

— Пусть щелкает.

— Ну что ты закручинилась?

— Признаться, погано на душе. Лучше бы уж не видеть ее. В глазах стоит… Я же не украла тебя. Не знаю, что со мной. Только погано и тяжело на сердце. Умом понимаю, что ни перед кем и ни в чем не виновата, а червяк точит…

— Да брось ты, честное слово. Известно, глупая баба. Заедем?

— У тебя одно в голове, а мне не до этого, — и вдруг приподнялась, обхватила его за шею, наклонила к себе.

— Ты что делаешь? В кювет свалимся…

— Пусть, лишь бы с тобой. Я тебя никому не отдам. Слышишь?

— Заедем?

— Что ты все спрашиваешь? Мужик, называется, — еще раз крепко прижалась к его щеке своей горячей щекой, потом отвалилась в изнеможении к своей дверце.

Алесич увидел впереди съезд с шоссе на полевую дорогу, которая желтой ниточкой резала зеленую озимь, сбавил скорость. И только хотел повернуть руль влево, как мотор чихнул и умолк. Алесич попробовал завести его. Но стартер гудел, как усталый шмель, а мотор не заводился. Алесич вылез из машины, поднял капот. Проверил проводку. Все было на месте. Проверил свечи. Искрили лучше не надо. Он ничего не понимал. Стоял у задранного капота и скреб в затылке.

Почти рядом заскрежетала тормозами «Волга». Алесич узнал водителя. Он возил председателя их колхоза. Сегодня эта «Волга» несколько раз шмыгала по улице туда и обратно, пока он, Алесич, вскапывал в саду грядку.

— Кукуем? — высунул голову из машины молодой русоголовый парень в синем берете.

— Ехал нормально, и вдруг… Теперь не заводится, — пожал плечами Алесич. — Глянул бы, а?

Парень в берете вылез из машины, сел за руль «Жигулей», повертел желтый ключик. Стрелки на всех приборах за стеклышками запрыгали, а та, что показывала бензин, не ворохнулась.

— Сразу видно, что новичок, — засмеялся парень. — У тебя же горючки ноль. Еще не придумали такой машины, которая бы без бензина ездила. — И громко захохотал, довольный шуткой.

— А про бензин-то я, дурак, и не подумал, — покраснел Алесич.

— В канистре нет?

— У меня и канистры нет. Сегодня первый раз выехал.

— Запомни на всю жизнь первую заповедь шофера. Всегда должна быть в багажнике канистра с бензином. Тебе не потребуется, так какому-нибудь бедолаге вроде тебя. У меня канистра всегда полненькая. Я тебе немного плесну. — Он принес канистру, лейку и действительно не налил, а только плеснул. — Ничего, до заправочной дотянешь, если буксовать не будешь, снова захохотал.

— Я хоть увидела, что такое настоящий шофер, — упрекнула мужа Катя, когда тот сел за руль. — Или забыл, как хвастался?

— Да, опростоволосился я перед тобой… И как я забыл про бензин? Но ничего, Катюша, — Алесич правой рукой прижал ее к себе.

— Держи руль, а то завезешь в канаву.

— В канаву не завезу, а в лесок… Видишь, впереди березы и сосна без вершины. Это тот лесок возле нашей буровой. Помнишь?

— Думаешь, я ходила в тот лесок?

— Там отец Скачкова похоронен…

— Слыхала.

— Давай заглянем. Сейчас там никого.

— Опять машина заглохнет.

— Мы не будем съезжать. А, Катя?

— Поехали домой.

— А что дома?

— Что и здесь…

— Здесь весна, солнце. Природа, одним словом. А там?

— Тебе что, надоело там? — сверкнула серыми глазами на Алесича.

— Нет, конечно.

— Если нет, то поехали. — И, заметив, как снова помрачнел Алесич, взяла его за руку, которой он держал рычаг от коробки передач. — Еще съездим. Сейчас в лесу грязно, пыльно. Да и бензина у тебя…

— Прицепилась к бензину, — буркнул Алесич и прибавил скорость.

Шоссе блестело на солнце. Этот блеск резал глаза. Катя повернулась лицом к мужу и так сидела, глядя то на него, то по сторонам. Промелькнули березы с обвисшими, точно обломанными сучьями, и кряжистая сосна без вершины. Катя подумала, что эта сосна — хорошее место для аиста, как это никто не догадался затащить туда борону или колесо. Потом слева и справа поплыли заборы, — начиналась деревня. Машину затрясло на булыжнике. Алесич сбавил скорость, взял немного вправо. Теперь левые колеса прыгали по булыжнику, зато правые катились по ровной, накатанной велосипедистами тропке.

— Ой, Ваня, остановись, — подхватилась Катя.

— Что такое?

— Заглянем в магазин. Каждый раз, когда проезжали мимо, мне хотелось заглянуть. Да из автобуса не побежишь.

Боясь, что бензина не хватит, чтобы доехать до заправочной станции, Алесич не стал давать крюк, остановился поодаль.

— Иди, я подожду…

— Тебе бензина жалко больше, чем жены, — пошутила Катя.