– Точнее, племяшом. У вас отличная память, гражданин следователь, любой ей позавидует, а ум, как у мудреца Сократа, – польстил Меерович.
В одноэтажном кирпичном доме, в самой большой комнате, окрещенной залом, Магура без приглашения уселся за обеденный стол напротив хозяйки.
В квартире стоял стойкий сладковатый запах, от которого клонило ко сну, чекист не сразу понял, что пахнет ладаном: «Ему место не здесь, а в храме. Ладаном выкуривают злых духов, тут они вряд ли поселились». Стены в столовой занимали иконы, как громадные на кипарисовых досках с изображением святых в полный рост, так и маленькие.
Лошкарева в туго завязанном черном платке смотрела мимо чекиста, взгляд был потухшим, скрепленные пальцы дрожали.
Магура кашлянул в кулак:
– Примите соболезнования. Знаю, что не до разговора, но необходимо кое-что узнать для поимки убийцы вашего сына. – Чекист догадывался, что разговор предстоит нелегкий, хозяйка не оправилась от горя. – Разделяю ваше горе. Обещаю, что преступник будет непременно найден, предстанет перед справедливым пролетарским судом, понесет заслуженное наказание. Чтобы долго не гулял на свободе, необходима ваша помощь – кто как не вы заинтересованы в задержании убийцы? Действенную помощь следствию может оказать и ваш деверь, кстати, где он?
Хозяйка сжала губы до посинения.
– Имелись у Кузьмы враги, недруги, завистники? Не высказывал опасения за свою жизнь?
Хозяйка не прореагировала на вопросы.
«Верно поступил, не вызвав к себе, – подумал Магура. – У нас бы окончательно замкнулась, слово не вытянуть, в родных ей стенах оттает».
– Странно, что Филимон скрывается, тогда как его помощь при прощании с племянником, захоронении очень нужна. Ведь деверь заменял покойному отца, помогал материально, советами, может прояснить многое. Если продолжит прятаться, решим, что причастен к убийству.
Хозяйка вздрогнула, лицо ожило, подалась вперед, выпалила в лицо чекисту:
– Не трожь святого человека! Не наговаривай на него напраслину! Бога в тебе нет, коль смеешь хулу на Филимона напускать! Нечего ему скрываться. Своих детишек Господь не дал, всю нерастраченную любовь без остатка дарил Кузе! Истинно святой, мухи не обидит, а ты смеешь считать виновным в злодеянии. Не погань рот хульными словами!
– Причиной гибели сына явился перстень, который Кузьма принес ювелиру для оценки или продажи. Хозяин мастерской показал, что перстень был весьма ценным.
Старушка вновь взорвалась:
– Врешь без зазрения совести! Не было отродясь у сыночка никакого перстня, знать, убивать незачем! Коль ты нынешняя власть, найди и примерно накажи убивца, посмевшего поднять руку на безвинного отрока, лишить жизни родную мою кровинушку. Нет убивцу места на свободе, среди живых! А на деверя не наговаривай, он святой!
Магура удивился: «Отчего назвала родственника святым? Почему пропал, точнее, исчез в начале следствия, не провожает племянника в последний путь?».
Старушка продолжала забрасывать чекиста обвинениями:
– Твоя безбожья власть только и знает, что верующих и их пастырей притеснять, нет чтобы с разбойниками бороться, ловить, всяких с ножами за пазухой, кому запросто убить. Не смей подозревать нашего Филимона, он наставлял Кузю на путь истины, учил уму-разуму. Раз Богу было угодно не дать ему наследника, Кузю считал за сына.
Магура вспомнил показания ювелира о длиннополой одежде преступника: «Не рясу ли имел в виду?».
– Где, кем служил деверь?
– Господу нашему! Почитай три десятка лет, как ушел от мирского, принял сан, службу нес в Туле, в нашем храме Дмитрия Донского, в Афонском монастыре, последние годы в Тобольске. Кабы не смута в стране, стал архиепископом или архимандритом в лавре!
– По какой причине скрывается? Священнослужитель обязан прочитать над покойным племянником молитвы, проститься на погребении, тем более что, по вашему утверждению, любил его.