Оставь страх за порогом

– А как объясните пропажу Фастова? Не кажется ли, что тесно связаны неприлет самолета и исчезновение Фастова?

– У меня, к вашему сведению, не семь пядей во лбу, – признался Николай Степанович. – Я не гадалка, не узнаю о прошлом и будущем по кофейной гуще или картам. Кажется иное: наш разговор походит на допрос, где вы следователь, мне же оставили незавидную роль обвиняемого.

Пиик приблизился к Магуре, задышал ему в лицо:

– Ни в чем вас не обвиняю!

– Тогда извольте сменить тон.

Не принимавший участия в разговоре Шмерлинг ниже опустился над рацией, дожидаясь наступления времени выхода в эфир.

Для Пиика и Шмерлинга все прояснилось по возвращении с продуктами Савельича. В сенях старик сбил с валенок снег. В комнате выложил из кошелки картофельные клубни, кулек проса, буханку хлеба. Отпил из носика чайника несколько глотков, лишь затем заговорил:

– Новость невеселую принес, не обессудьте. Не знаю, как и рассказать.

Пиик нетерпеливо перебил:

– Не тяни кота за хвост!

Шмерлинг уточнил:

– Новость о Фастове? Что с ним, где он? Ну!

Савельич вытер платком шею.

– Не нукайте, не запрягли. Стало быть, так. Погорел ваш дружок, как швед под Полтавой. Грешно худо отзываться о покойнике, но уродился не шибко умным.

– Почему о покойнике?

Старик перекрестился на икону.

– Упокой, Господь, душу раба твоего. Не ослышались, что назвал покойником, пусть земля будет ему пухом, это при условии, что не бросили как бездомную собаку. Сильно жадным был, жадность и сгубила. Вознамерился в соседнем хуторе прикупить золотишко, расплачиваться хотел деньжатами и продуктовыми карточками. Одна бабенка, не будь дурой, стала торговаться и послала дочь за патрульными. Когда те явились, ваш запаниковал, схватился за револьвер, но стрельнуть не успел, самого шарахнули. Прежде золотишком интересовались румыны, только откуда ему взяться? После августовской бомбежки наши распродали свои сережки и кольца, иначе не на что было прокормиться.

Пиик с поспешностью, не попадая в рукава, стал влезать в шинель:

– Уходим! Немедленно! Сворачивайте рацию! Не забудьте о продуктах. О нашем тут присутствии не должно ничего говорить!

– Хватит паниковать, прекратите истерику! Ведете себя как полоумная баба! – потребовал Шмерлинг. Когда окрик не помог, встряхнул руководителя группы. – Напрасно всполошились. Фастов без пересадки отправился на тот свет, перед гибелью его не успели допросить, а он выдать нас. Думайте, как поступать, когда понесли потери, не встретили обещанное подкрепление!

Пиик в панике переводил взгляд с Шмерлинга на Магуру и обратно.

Радист брезгливо добавил:

– Стыдно на вас смотреть. Возьмите себя в руки, берите пример с Сырещикова, он не теряет присутствие духа. Если неспособны принять решение, подскажу я. Надо радировать о пропаже самолета. О гибели Фастова умолчим, иначе это насторожит, решат, что мы с вами арестованы, русская контрразведка начала с противником хитрую игру, наша радиограмма чистой воды «деза», с Жестянщиком прекратят связь.

Шмерлинг словно выстреливал слова. Пиик без сил опустился на сундук, стал кусать губу, поламывать пальцы, дергать головой, словно мешал дышать тугой воротник.

Магура пришел к выводу, что следует вмешаться, иначе Пиик наделает глупостей.

– Герр Шмерлинг полностью прав, – польстил чекист радисту. – Страх плохой союзник в любом деле, а в нашем особенно. Покидать хутор нет причин, тут мы в безопасности. Надо продолжить работу. Первым делом попросить прислать подкрепление – втроем мы не сможем похитить Паулюса, без присланного транспорта отправить его в рейх.

Радиоперехват УНКВД

Жестянщик – Ревалу:

Транспорт не прибыл. Крайне необходимо питание для рации.

Ревал – Жестянщику:

Акция продолжается. Ждите подкрепление. С нами Бог.

15

Дежурный функабвера хотел увидеть реакцию на принесенную радиограмму, но на лице руководителя отдела «Иностранные армии Востока» (одного их звеньев военной разведки генерального штаба сухопутных войск) Гелена Рейнгарда[148] не дрогнул ни единый мускул.

«Довольно точно прозвали полковника Серая Рука, – подумал дежурный. – Я бы добавил: Серое Лицо, оно у начальника землистого цвета». Гелен продолжал оценивать радиограмму.

– Слышимость была неважной, – доложил дежурный. – Видимо, у Жестянщика садятся батареи, не напрасно просит новые.

Гелен никак не прореагировал на сказанное, искал причину пропажи самолета с десантом в районе Сталинграда, перебирал в уме возможности, которые помогли бы завершить операцию: