Оставь страх за порогом

Дверь от сильного удара распахнулась. В комнату попятился старик, в грудь его упиралось дуло револьвера, который держал высокий, достающий затылком до притолки моложавый капитан, за спиной с автоматами на изготовку стояли два бойца.

– Всем лицом к стене!

Шмерлинг с Магурой не успели глазом моргнуть, как их обыскали, забрали оружие. Не шелохнулся, потеряв способность двигаться, лишь Пиик, пришлось одному бойцу ткнуть его прикладом в грудь.

Раздался радостный голос:

– Рация, товарищ капитан! Та самая, про которую говорили. Еще тепленькая, знамо дело, недавно работала.

Капитан наблюдал за обыском – рядом с рацией легли револьверы, дымовые шашки, ракетница, гранаты, запасные обоймы патронов. Заинтересовали документы, пропуска в прифронтовую зону, командировочные предписания, воинские билеты, меньше продуктовые карточки, деньги.

– Кто среди вас главный? Впрочем, можете не отвечать. В ориентировке ясно сказано, что главный прибалт, а радист калека, с третьим быстро разберемся – прижмем как следует, и все о себе выложит. – Капитан повернулся к понуро стоящему Савельичу.

– А ты за пособничество врагам, предоставление им жилья ответишь по всей строгости военного времени, не погляжу, что дышишь на ладан – немецких прихвостней ожидает высшая мера наказания, на них жалко тратить патрон, с них хватит петли на шею.

Капитан приказал увести троих, оставить Пиика.

Оказавшись с Магурой и Шмерлингом в примыкающем к дому сарае, Савельич поежился:

– Запросто тут дадим дуба, окочуримся, как цуцики, вынесут вперед ногами на погост. Мороз пострашнее пули и виселицы, быстро сведет в могилу.

Шмерлинг приблизился к Магуре:

– Во всем виновата ваша беспечность! Из-за нее пойдем под расстрел! Как могли забыть о бдительности, не заметили слежку? Чему только учили?

Магура перебил:

– Не сваливайте свою вину на других.

– Хотите сказать, что в провале виноват я?

– В какой-то мере. Отчего забыли приказать хозяину убрать после сеанса наружную антенну, не напомнили о необходимости следить за появлением в хуторе патруля? Нельзя исключать, что рацию запеленговали.

– Я обязан только осуществлять связь, за все иное отвечали другие, в том числе вы! – Шмерлинг брызгал слюной, пришлось Магуре отойти вглубь сарая, где валялась мешковина.

«Все попахивает провокацией, проверкой нашей благонадежности, выполнению того, по чьей вине пропали самолет с десантом. Патруль свалился как снег на голову, знал, где нас найти».

Магура не мог не вспомнить, как летом двадцатого года по дороге с полустанка в хутор Чир бандиты рядились под чоновцев, как ночью разбудил лже-связник губчека, относительно недавно в Средней Ахтубе на рынке пытались заставить Эрлиха признаться в сотрудничестве с НКВД.

«Странно, что абвер работает по-старинке, не ищет новые методы и способы для выявления предателей, определения лояльности своих сотрудников».

Шмерлинга трясло, как во время приступа лихорадки.

– Я ни в коей мере не виню одного вас, главный виновник Пиик! Это он не удосужился позаботиться о нашей безопасности! Из-за его непростительной безалаберности изволь прощаться с жизнью. С первой минуты знакомства с ним понял, что имею дело с профаном в разведке. О чем думало руководство, когда поручало ему командовать нами, выдало мое местопребывание, сообщило пароль? Ряд лет я провел во вражеском окружении, не сделал ни одного неверного шага, пережил ужасную битву, остался жив, и теперь изволь погибнуть!

Что еще он говорил, глотая слова, Магура не слушал. Когда привели Пиика, отметил, что его лицо стало синим, изо рта стекала кровь.

«Разделали под орех. Синяки не только на лице».

– Следующий на выход! – приказал боец.

Следующим привелось быть Магуре.

В доме был хаос, все хранило следы поспешного обыска – на полу вытряхнутые из сундука и шкафа вещи; с кровати, полатей сдернуты постели.

Капитан сидел, развалясь, вытянув ноги, снизу вверх взглянул на доставленного.

– Сырещиков, белогвардеец? Встречал в Гражданскую подобную белую кость, с превеликой радостью отправлял лично к праотцам. Рассказывай, с каким прибыл заданием. Не выкручивайся и не вешай на уши лапшу, за ложные показания церемониться не стану.

«Если, как с Пииком, захочет дать волю рукам, врежу первым, – решил чекист. – Впрочем, бить не собирается, иначе не оставили бы несвязанным. Топорно действует, пугает расправой, надеется, что признаюсь в предательстве».

Капитан встал, убрал за ремнем складки гимнастерки. Отослал бойца. Прошел к двери, проверил, плотно ли закрыта. И уже иным тоном, не повышая голоса, не пугая карами, произнес: