Оставь страх за порогом

– Примите глубочайшие извинения. Простите, что держали на морозе, сейчас отогреетесь горячим чаем или спиртом, это как будет угодно. Имею приказ проверить ваших подельников на предмет лояльности, имеются реальные сомнения, что один из них работает на противника. Обрадую за помощь в захвате немецкого самолета с экипажем, в приказе по управлению вам объявлена благодарность – поздравляю от души. Не скрою, что завидую досрочному повышению в звании. Рассказывайте по возможности подробно о каждом из задержанных, чтоб было легче на допросах к ним подобрать ключик, быстрее вынудить к признанию. То, что один внедрен противником, сомнений нет. Без вашей помощи наберут в рот воды, не вытянуть ни слова. Я видел четверых, где пятый, Фастов?

Демонстрируя дружелюбие, капитан положил руку на плечо Магуре.

Чекист молчал, не отрываясь смотрел на стоящего перед ним:

«Выдал себя с потрохами, назвав меня по фамилии, какая значится в личном деле абвера, в выданных документах я записан по-иному… Экипирован со знанием дела, – не к чему придраться – нашивки, петлицы, даже пряжка ремня настоящие, видимо, отобраны у плененного или сняты с убитого. И по-русски говорит без малейшего акцента, словно всю жизнь прожил под Курском».

Из воспоминаний начальника Сталинградского УНКВД:

Абвер упорно, не обращая внимание на провалы, забрасывал к нам агентуру под видом военнослужащих РККА, раненых с белыми билетами, одна из групп играла роль членов фронтовой бригады артистов, другая сборщиков трофеев.

17 «Капитан» продолжал втолковывать:

– Имеется реальная опасность, что арестованные начнут все отрицать или замкнутся, слова не вытянуть, а надо, не теряя даже минуты, выявить предателя, узнать, когда ожидают подкрепление, на какой волне работает их рация, одним словом, все, что поможет в их операции поставить последнюю точку. Время поджимает, к тому же начальство торопит. С вашей помощью расколем каждого, Пиик со Шмерлингом верят вам, как самим себе, не подозревают, что внедрены в абвер. Сыграйте раскаяние, уговорите последовать вашему примеру, припугните ожидаемой виселицей. Необходимо выявить того, по чьей вине операция застопорилась. С кого советуете начать? Вернуть Пии-ка или привести радиста? Кто из них наиболее слаб? Магура перебил: – Вы меня с кем-то спутали. – В управлении приказали обратиться именно к вам. – Повторяю, приняли за другого.

«Капитан» сжал кулаки. Некоторое время сверлил Магуру взглядом, словно желал пронзить насквозь, затем позвал бойца:

– Увести. Пусть охладится на морозце, возьмется за ум. Веди радиста.

Следующим был Шмерлинг, с ним чекист столкнулся у сарая.

«Много непростительных ошибок, – отметил Магура. – Лишь в отделе комплектования кадров абвера известно, что Шмерлинг радист. – Николай Степанович встал рядом с дрожащим как банный лист Пииком. – Попало изрядно, разбили губу, поставили под глазом синяк, может быть, сломали зуб. Не пощадят и радиста, не посмотрят, что калека… Савельич не интересует, желают проверить на вшивость только троих…»

Мороз быстро проник чекисту под китель. От нестерпимого холода закоченели, стали терять чувствительность руки, ноги.

Сквозь неплотно прибитые доски в щелях виднелась заснеженная степь, с поваленными телеграфными столбами, воронками от снарядов, присыпанными снегом и ставшими каменными трупами, казалось, она без конца и края простирается вокруг Садков.

Оставаться взаперти и ожидать, как дальше развернутся события, не было смысла, и Магура решил действовать.

– Отвлеките охрану, – попросил чекист Пиика, но тот не понял, захлопал ресницами. Пришлось адресовать приказ Савельичу, который сразу заколотил в дверь:

– Позволь выйти по малой нужде! Поимей сострадание! Не позволяй дойти до греха, позора.

За сараем рассмеялись:

– Крепко прижало?

– Сильней не бывает.

– Терпи. За пособничество врагам не жди жалости, для таких, как ты, ее не было и не будет.

Пока шла словесная перепалка арестованного и охранника, Магура отодрал пару досок. Бочком вылез из сарая. Прокрался к стоящему спиной бойцу. Рывком вырвал карабин.

– Тихо, если жизнь дорога! Отворяй!

Ошарашенный нападением, боец трясущимися руками отодвинул засов. Первым на свободу поспешил выйти Савельич. Расторопно отобрал у бойца гранату, запасные обоймы, втолкнул в сарай.

– Посмеешь пикнуть, удавлю!

Вышедшего Пиика била дрожь, на этот раз виноват был не мороз.

– Надо уходить! Быстрее и подальше!

– Раздетыми далеко не уйти, – напомнил Магура. – К тому же нельзя бросить в беде радиста с рацией, без первого и второго мы немы и глухи. – Чекист брал инициативу в свои руки. – В доме, кроме нашего Жестянщика, всего трое, нас столько же.

Магура взбежал на крыльцо. Распахнул дверь, сбил с ног первого подвернувшегося бойца, второго Савельич ткнул в грудь вилами.