Оставь страх за порогом

«Арестован? Отчего не взяли при выходе из пивной? Не пожелали, чтобы задержание увидели прохожие? Сейчас в машину вломятся другие эсэсовцы, защелкнут на мне наручники…»

– Езжайте, не стоит привлекать к нам внимание, – потребовал незваный пассажир.

Эрлих узнал Синицына. Сразу вспомнил Царицын, элегантного ротмистра переводчика британской военной миссии, встречу с ним минувшей весной в главном управлении казачьих войск при Имперском министерстве оккупированных восточных областей.

И Синицын вспомнил встречи с бывшим штабс-капитаном Кавказской армии, сотрудником белой контрразведки. Если Альт был заранее информирован Центром, с кем ему придется встретиться, то для Сигизмунда Ростиславовича было полной неожиданностью увидеть ближайшего помощника Краснова, узнать, что тот является сотрудником ВЧК, ныне НКВД.

Синицын не мог не оценить выдержку Эрлиха – у того не дрогнул на лице ни один мускул…

– Советую курить сигареты фирмы «Равенкранц», – четко произнес Альт пароль и услышал нужный ответ:

– Предпочитаю кубинские сигары, – после небольшой паузы от себя Эрлих добавил: – Жаль, Куба далеко за океаном.

Синицын перешел непосредственно к делу:

– Напрасно назначили встречу в многолюдной пивной, где мы оказались бы чуть ли не в центре внимания.

– До нас там никому не было бы дела, – не согласился Эрлих.

– Не стоило повторять ошибку царицынских подпольщиков, передававших шифровки для Реввоенсовета в кафе «Дарданеллы», что привело к гибели курьера.

Не включая фар (в Берлине, как и по всей Германии, соблюдалась строжайшая светомаскировка), Эрлих повел машину по Лейпцигштрасе, свернул к каналу. Не оборачиваясь, заговорил:

– Со мной копии весьма важных для Москвы документов, каждый представляет несомненный интерес. Также подготовил список агентов, их словесные портреты, сведения о времени и месте заброса. Краснов собирается посетить Ставрополье для мобилизации казаков в создаваемую им армию, атаману недостаточно эмигрантов и пленных. И главное, Гелен с окружением теряются в догадках о судьбе двух самолетов с десантами. Жестянщик не утолил понятное любопытство начальства, сам пребывает в полном недоумении.

– В очередной сеанс сообщит с прискорбием о гибели двух десантов, попросит скорее прислать новый для окончательного завершения операции.

– Станет работать под контролем НКВД?

– Вы догадливы, – подтвердил Синицын.

– Не следует забывать, что абвер не смирился с поражением, Канарис упрям, никогда не оставляет незавершенным ни одно начатое им дело, тем более такое важное, как похищение из плена Паулюса. Адмирал продолжит принимать действенные меры к выполнению приказа фюрера по доставке фельдмаршала в рейх. В крайнем случае, если задуманное не удастся осуществить, важного пленника уничтожат. После сокрушительного поражения на Волге, что привело к пошатнувшемуся престижу разведки, для Гитлера лучше, чтобы следом за символическими похоронами Паулюса он погиб на самом деле.

– Фельдмаршал не для того не застрелился перед сдачей в плен, не отравился, как сообщила пресса, чтобы погибнуть от рук своих. Любая попытка избавиться от главного, непосредственного свидетеля позора германской военной машины в Сталинграде потерпит крах.

Часть седьмая Прозрение фельдмаршала

Капитан государственной безопасности Сергей Горелов впервые видел командующего взятой в плотное кольцо окружения немецкой армии.

Фридрих Паулюс стоял на крыльце. Он был в подшитой мехом шинели, полученной от победителей. На голове взамен не спасающей от мороза фуражки была каракулевая шапка. Высокий, с острыми чертами лица, впалыми щеками, фельдмаршал исподлобья смотрел на журналистов советских и зарубежных газет, информационных агентств, радиостанций. Рядом с Паулюсом с ноги на ногу переминался переводчик разведотдела фронта Лев Безыменский[151].

«Совсем мальчишка, каким я пришел в ЧК, ни разу еще не брился, – отметил Горелов. – В его годы и уже интендант 2-го ранга, вряд ли в военной карьере помог авторитет отца-поэта, причина, видимо, в прекрасном знании немецкого языка».

Паулюс простреливал журналистов недобрым взглядом, косился на нацеленные на него объективы фото- и кинокамер.

– Товарищи и господа! – заговорил переводчик. – Советское командование удовлетворяет вашу просьбу о встрече с герром Паулюсом, получении у него интервью. Задавайте вопросы, но просьба быть предельно лаконичными.

Первым вперед шагнул сотрудник британского информационного агентства Александр Верт, который не нуждался в переводчике, так как прекрасно владел как русским, так и немецким – родители были выходцами из России, с сыном говорили исключительно на языке покинутой Родины.

– Позвольте узнать, как себя чувствуете?

Паулюс придавил спросившего тяжелым взглядом.

– Странный вопрос. Если стою перед вами, значит, здоров.

– Желаете перед интервью сделать заявление?

Левая щека Паулюса дернулась.

– Никакого заявления не будет. Я уже не командую армией, которая прекратила свое существование как крупная боевая единица.

Инициативу у англичанина забрал его коллега из американской газеты: