Настроение пленных подавленное.
Паулюс высокого роста, примерно 190 см, худой, с впалыми щеками, горбатым носом и тонкими губами. Левый глаз все время дергается.
Вежливо всем прибывшим в х. Заварыгин предложено сдать имеющиеся у них ножи, бритвы и другие режущие предметы. Ни слова не говоря, Паулюс спокойно вынул из кармана два перочинных ножа и положил на стол.
Когда принесли ужин, в течение примерно 15 минут стояла тишина. Поев, закурили сигары. «Ужин совсем не плох», – отметил Паулюс. «В России в общем хорошо готовят», – ответил Адам. «Заметили,
какие глаза у этого из НКВД?». Адам ответил: «Страшные». – «Нет, прозорливые». Начали укладываться спать.
Утром Адам категорически заявил: «Оставлю бороду». – «Это ваше дело», – заметил Паулюс.
Принесли газету «Красная звезда» с выпуском «В последний час». Приглашенный майор сделал перевод. Заинтересовали цифры трофеев, обратили внимание на количество подбитых танков. «Цифра неверная, у нас было больше 150», – заявил Паулюс.
«Неизвестно, что лучше – смерть или плен, – Адам нахмурил брови, уставился в пол. – Дома сочтут, что мы пропали». Паулюс (по-французски): «На войне как на войне».
Адам: «В Германии возможен кризис военного руководства, причиной станет поражение нашей армии. До середины марта они, вероятно, будут наступать». Паулюс: «Пожалуй, и дальше». – «Остановятся ли на своих прежних границах или вступят на земли рейха?»
Предложили ехать в баню. Паулюс и Адам с радостью согласились. Паулюс заявил, что русские бани очень хороши, в них всегда тепло.
Встретились с генералами. Паулюс по очереди пожал всем руки, перебросился фразами. Ждут кинооператоров, Паулюс не реагирует на съемку.
Паулюс: «Интересно, какие известия в мире, в частности на фронтах?». Адам: «Наверное, русские продвигаются. По-моему, эта война закончится более внезапно, чем началась, конец ее будет политический. Мы не можем победить Россию, а она нас». Паулюс: «Политика не наше дело, мы солдаты. Русский маршал спросил, почему мы без боеприпасов, продовольствия оказывали сопротивление в безнадежном положении. Я ответил: приказ, каков бы ни был, остается приказом. Дисциплина, приказ, повиновение – основы армии. Он согласился. Смешно, как будто в моей воле было что-либо изменить. Кстати, маршал оставил приятное впечатление, культурный, образованный человек. Хорошо, что нельзя предугадать свою судьбу. Никогда бы прежде не подумал, что буду фельдмаршалом, а затем попаду в плен. В театре подобная пьеса получила бы оценку: ерунда».
Утром Адам вытянул руку, завопил: «Хайль!». Паулюс: «Это римское приветствие означает, что вы ничего не имеете против меня, у вас нет оружия». Адам: «Не курите, до еды это вредно», Паулюс: «Плен еще вреднее». Адам: «Русские будут агитировать нас, не понимают, что ни один немецкий офицер не пойдет против своей родины
[153]. Что напишут историки о битве, возможно ли объективное толкова-ние истории? Взять хотя бы вопрос о начале войны: кто начал, кто виноват, почему?» Паулюс: «Расскажут только архивы через сто лет. Мы были и останемся солдатами, которые воюют, выполняют свой долг, не думая о причинах, верные присяге. А начало и конец войны дело политиков».
Далее разговор перешел на историю Греции. Адам авторитетно заявил, что лучшим художником Германии является Рембрандт, потому что Нидерланды, Голландия, Фландрия старые германские провинции.
Утром 3 февраля я получил распоряжение вернуться в отдел связи с передислокацией, пребывание фельдмаршала, его адъютанта в хуторе окончено
[154].
