Оставь страх за порогом

– Осмелюсь побеспокоить в столь позднее время, чтобы выполнить весьма приятную миссию по передаче письма.

– От сына? От какого, у меня их два.

Синицын не стал уточнять, отдал сложенный в несколько раз лист.

– Надеюсь, почерк знаком?

Зрачки глаз хозяйки расширились:

– Фридрих жив!

Фрау Паулюс пробежала исписанный лист, остановилась на слове «Коке», как ее называл один-единственный на свете человек, уже без настороженности взглянула на Синицына.

– Он не ранен, не болеет! Его даже не пытают! Откуда у вас это письмо? Впрочем, прошу извинить за непозволительный вопрос, вы вправе на него не отвечать. Можно написать Фридриху?

Пока жена фельдмаршала водила по бумаге пером, Синицын оценил завидную выдержку хозяйки квартиры: «Другая на ее месте, получив известие от «погибшего» в Сталинграде, по утверждению прессы, супруга, залилась слезами или от нахлынувших чувств упала в обморок. Прекрасное самообладание у родовитой румынской аристократки».

– Как скоро увижусь с моим Фридрихом?

Синицын не стал обнадеживать, тем более лгать:

– Вряд ли в ближайший год предвидится такая возможность, как говорится, все в руках Бога.

Синицын был рад, что Елена Констанция Розетти-Селеску не спрашивает, как ее ответное письмо попадет к мужу, догадывается, что послание ожидает весьма сложный путь за линию фронта или через несколько нейтральных стран. Разведчик надел фуражку, приложил руку к козырьку и покинул квартиру, чьи стены хранили шаги, голос отсутствующего хозяина.

В мае полковник Новиков вновь с глазу на глаз встретился с бывшим командующим 6-й армии. Ничего не объясняя, отдал письмо.

Стоило взглянуть на лист, как Паулюс побледнел, не сдержал в руке дрожь.

– Могу идти?

– Вы свободны, – разрешил начальник лагеря.

Ближе к лету вблизи Суздальского монастыря произошло событие, оставшееся неизвестным для пленных – в короткой перестрелке были убиты приземлившиеся парашютисты. Нетрудно догадаться, с какой целью десантников сбросили неподалеку от местопребывания Паулюса, других высокопоставленных немецких, румынских, итальянских генералов, полковников, майоров.

Из стенограммы беседы Гитлера с начальником генерального штаба сухопутных войск К. Цейтлером:

Фюрер. Могу сказать одно: больше не существует возможность окончания войны на Востоке средствами наступления. Мы это должны ясно себе представить. Я не могу осуществить наступление без материальных ресурсов. Не знаю, как лучше поступить с Паулюсом.

При любых обстоятельствах ему было нужно удержать «котел», обороняться до последнего солдата, но он этого не сделал.

Цейтлер. Я предвидел это, без сомнения, сейчас враги глумятся над Паулюсом.

Фюрер. Вот увидите, в ближайшее время он выступит по радио с призывом к другим последовать его примеру так же сдаться в плен.

То же самое сделают фон Зейдлитц и Шмидт[157], их заперли в крысином подвале, они настолько измучены, что заговорят, скажут все, что им прикажут. Это была не капитуляция моей армии, а победа превосходящих ее сил.

Цейтлер. Русские извращают нашу фатальную неудачу на Волге, следом вступит хор прессы, которая обвинит нас в бездарности командования.

7

Первый год в плену для Паулюса был наполнен раздумьями. Анализировал поражение, искал ошибки верховного главнокомандования и свои собственные, которые привели к краху. Во сне видел затхлый подвал Сталинградского универмага, выход по разбитым ступенькам на свежий воздух (свежим воздух при задымленности можно назвать с натяжкой), беседы с командующими русских армий, недолгое пребывание в хуторке на окраине города.

С презрением встретил создание немецкими антифашистами и военнопленными комитета «Свободная Германия», выпуск ими манифеста с призывом к соотечественникам покончить с властью Гитлера и им самим, прекратить преступную войну, добиться немедленного мира.