Оставь страх за порогом

– Не посчитайте за труд, подскажите, где столовая?

– Имеете в виду бывший ресторан? – уточнила Мэри. – На верхней палубе. Только кормят исключительно по предъявлению продуктовых карточек.

– Карточка – не проблема. Проводите.

По пути в столовую дамочка разоткровенничалась:

– Предпочитаю пищу исключительно домашнего приготовления, что исключает отравление. Признаюсь, не хвастаясь, что готовлю хорошо, было бы из чего. Если на новом месте не удастся открыть ателье, организую харчевню, наберу опытных поваров, стану их консультировать, все упирается в финансы…

Мэри старалась ненароком не наступить на лежащих на пути, стоило услышать забористую ругань, стыдливо отворачивалась.

Неожиданно на их пути встал Борода.

– Дай пройти! – потребовал Сергей, но Борода не только не отодвинулся, а перешел в наступление:

– Зачем бабоньку привел? И без нее нет мест. Захочешь потеснить, схлопочешь по шее или угодишь за борт, не поглядим, что при оружии.

Рука Горелова непроизвольно легла на кобуру, но доставать револьвер, тем более применять его для обуздания нахала Сергей не стал. «Зачем нарывается на скандал? Как поставить на место?» – Сергей собрался достойно ответить, но Борода опередил и прошептал в ухо молодого чекиста:

– Чем из себя выходить, искал бы лучше Червонного.

Горелов ожидал всего, но только не то, что услышал от палубного пассажира, и решил, что ослышался: «Из головы все время не выходит враг, думаю постоянно о нем, надеюсь узнать и обезоружить, вот и почудилось, что брякнули о нем».

Сергей отстранил Бороду, пропустил вперед Мэри. Модистка привела к двери с приколотым листком:

Столовая обслуживается с 12 до 18 час.

В бывшем ресторане не было люстры, мягких стульев, дорогих штор – от былого великолепия осталось лишь большое расколотое зеркало. Столики накрывали не накрахмаленные скатерти, а бумага, отсутствовали солонки, бутылочки с уксусом, салфетки.

– Напрасно связались с быдлом, – заметила Мэри. – По таким, как этот нахал, плачет тюрьма. Настоящее хамло, не имеющее никакого понятия о культурном обхождении. И подобные мужланы должны строить социализм!

– Не троньте социализм! – оборвал Сергей. – Бескультурье встретишь на каждом шагу. Для того и строим социализм, чтоб восторжествовала культура.

Официант в съехавшей набок бабочке протирал стаканы и не взглянул на вошедших. Лишь когда Горелов попросил подойти, скучным голосом и произнес:

– Столовая закрыта. Но обслужу исключительно из глубочайшего уважения к весьма серьезной организации, которую представляете.

Горелов никак не ожидал, что место его службы известно буфетчику, но удивления не показал.

– Вынужден напомнить, что кормим лишь при наличии продуктовых карточек. В свободной продаже лимонад на сахарине и вобла, последнее не рекомендую заказывать по причине несъедобности – рыба суха, излишне солена. Чай завариваем чабрецом, что полезно для здоровья, – буфетчик поставил перед Гореловым и Мэри солонку, положил две ложки. – Сознаюсь, устал прогонять праздношатающихся. Меню не предлагаю, в данный момент есть рыбный суп с укропом и пшенная каша, именуемая «шрапнель», но, как утверждают сведущие в медицине, обладающая весьма полезными свойствами.

Горелов отдал продуктовую карточку.

– Несите что есть.

На полусогнутых ногах официант метнулся на кухню, вернулся с тарелкой ухи, ломтем серого с отрубями хлеба.

– Извините, норма-с.

Горелов пододвинул тарелку модистке, разломил хлеб на две части.

– Уже откушала, – застеснялась Мэри.

– По случаю знакомства и за компанию можно поесть еще раз. – Горелов подождал, чтобы соседка съела половину ухи, быстро справился с оставшимся и задал вопрос в лоб: – Что вновь делали у нашей каюты? Уже удостоверились, что бриллианты не везем. Излишнее любопытство – грех, до добра не доводит. Советую не совать нос куда не надо.

Модистка сникла.

* * *

Магура провожал взглядом проплывающие за кормой «Руслана» косогоры, слушал успокаивающий плеск реки.

«Скоро минует день, как плывем, а Эрлих выжидает, не подал о себе знать. По-видимому, готовит пакость. Мужчин на пароходе немало, не подозревать же каждого. Остается ждать, как дальше развернуться события».

Чтобы не ломать голову, чекист развернул газету «Борьба». Пробежал первую страницу, остановился на заметке об убийстве в хуторе Гуляево сельчанина, разоблачившего подкулачников, скрывавших излишки хлеба:

Подлый, из-за угла выстрел в бедняка огнем горит в сердце каждого, стоящего твердо на платформе строительства новой жизни, уничтожения остатков капитализма.

Рядом был отчет о красном субботнике по очистке Царицына от хлама. Читалось плохо, сквозь строки Магура видел «свояка», его склоненную над столом голову, надвинутую по брови фуражку и корил себя, что не догадался, с кем ужинает, выпивает. «Оплошал, следовало хорошенько рассмотреть и запомнить, сейчас бы узнал, как бы ни изменил внешность».

В дверь поскребли, затем робко постучали.