Осторожно, двери открываются

С какой стати я на слово поверила, что отсюда никуда не дозвониться? Я устроилась на стуле и позвонила Еве на мобильный. Ради каждой цифры приходилось крутить целый диск.

Но когда я набрала номер полностью, ответом мне была только тишина. Значит, не соврали… Я грустно повесила трубку, и тут раздался двойной сигнал – как из почталлиона, только громче раз в десять. Все в зале подняли головы и глянули на карту. Одна из лампочек горела красным.

Я вскочила. Сейчас подберем еще артефакт, и останется всего один! Но Антон и ухом не повел – все так же лениво валялся с ногами на столе, уставившись в книгу.

– Что ты расселся? Пошли!

– Не мой район.

– Какая мне разница? Ну, давай быстрее!

На выход уже направились Белла и скучающего вида парень – в отличие от Антона, они точно не летели закрывать дверь сломя голову. Белла даже успела неспешно надеть пальто.

– Я страж Литейного округа, а это Адмиралтейский район.

– И когда зазвонят из твоего Литейного?

– Понятия не имею. Иногда сутками ждем. Двери чаще всего открываются в Центральном районе, и его для удобства разделили по округам. Я отвечаю только за свой.

– Но я хочу быстрее! – простонала я. Да и есть уже опять хочется… – Вас хоть обедом бесплатно кормят? Нет?! У вас несправедливые условия труда.

– Может, забастовку устроишь за наши права? – кисло спросил он. – Правда, за нее тебе никто не заплатит, так что вряд ли ты согласи…

И тут снова раздался двойной сигнал: и громкий, на весь зал, и потише, из почталлиона, который лежал перед Антоном.

– Да как ты это подстроила? – Антон так резко снял ноги со стола, что сбил на пол какую-то папку. – Не открываются они так часто в одном округе!

– Я? Я не…

Но он уже мчался к выходу. На шикарной белоснежной лестнице мы обогнали Беллу и ее спутника, потому что Антон мчался на вызовы как бегун-олимпиец. Я запрыгала вслед за ним по ступеням – и, только оказавшись на морозном крыльце, поняла, что забыла куртку. Антону-то хорошо, он вообще никогда не раздевается!

Он уже садился за руль и ждать меня точно не стал бы. Я понадеялась, что дверь снова открылась в теплом кафе, и запрыгнула в машину.

– Придется покружить, – сказал он.

Почталлион лежал на приборной панели, и я схватила его. На экране горела надпись ретрошрифтом: «Фонтанка».

– А, – понятливо протянула я. – Это река, я о ней слышала. Странный адрес.

Через пару минут мы выехали на набережную заледенелой речушки. К счастью, пробки уже рассосались. Я любовалась домами и ждала, что вот-вот увижу сияющую дверь рядом с одним из них, и тут Антон, затормозив, постучал меня по плечу.

Я повернулась к нему – и ухнула. Написав «Фонтанка», почталлион именно это и имел в виду. Дверь сияла безмятежным голубым светом прямо посреди реки. И сразу было ясно: эта дверь из тех, которые любят пошалить. На льду под ней уже росла трещина, артефакт сиял неподалеку. Мы вылезли из машины и уставились на эту картину – вместе с прохожими на набережной, которые остановились поглазеть, что мы будем делать.

– Мы же не собираемся рисковать жизнью ради штуковины, которая – возможно! – нужна, только чтобы показывать людей голыми?

– Это вряд ли, – процедил Антон. – И рисковать сейчас надо не ради артефакта, а чтобы дверь ничего не порушила. Если трещина пройдет по дну…

Он почему-то тер ладони – беспокойно, как будто хотел развести трением огонь.

– И как ее закрывать?!

– Не знаю. – Антон даже не злорадствовал, между бровей у него легла тревожная складка.

– Придумала. Если лед разобьется, дверь упадет в воду и утонет. Проблема решит сама себя.

– Не решит. Строго говоря, дверь в воздухе, а не на поверхности, так что ничего не изменится: она продолжит крушить речное дно. У нас пару раз открывались двери на воде, но это было летом, приходилось вызывать катер, чтобы подплыть ближе.

– А тут что вызывать? Снегоход, собачью упряжку? – спросила я, обхватив себя за плечи в тонкой кофте.

– Слишком долго. Это Летний сад, надо закрыть поскорее, чтобы он не пострадал. Пока дождемся техники, набережная может обрушиться.

Я закатила глаза. Ой, ну давайте теперь о деревьях беспокоиться! Здание цвета сливочного масла, около которого мы стояли, вообще-то выглядело более ценным. По его фасаду шли белоснежные колонны ионического ордера – привет, эпоха эллинизма, о которой я вчера рассказывала Виктории Сергеевне.

Антон все не прекращал нервных движений руками – а потом словно очнулся и вытащил из багажника веревку с тремя крюками на конце. Похоже, он собирался спуститься на лед и… Я впервые задалась вопросом: а как он избавлялся от дверей до моего появления?

Но сейчас был вопрос поважнее. Мы с Павлом Сергеевичем договорились: я закрою три двери и принесу три артефакта. Если вредина Антон с риском для жизни пройдет по льду, у меня язык не повернется засчитать эту дверь в свои победы, а играть все-таки надо честно. Неизвестно, когда откроется следующая. «Иногда сутками ждем», – сказал Антон, и меня это не устраивало. Вдруг Ева все же поняла по отсутствию куртки, что я не вернулась домой, и теперь, рыдая, делает расклады Таро, чтобы карты подсказали, где я?